Хозяева океана - Сергей Фомичев

с креслами, позаимствованными в Адмиралтействе. Над столом от солнца и возможного дождя натянули брезент. Обслуживали банкет сотрудники «Олимпа», а готовые блюда поставляли из «Императрицы».

— Вы неплохо потратились, Галина Ивановна. — сказал Тропинин.

— У клуба нашлись свободные средства на угощение, — ответила она.

— Я имею в виду не банкет, а экспедицию вообще.

— Ах это! — на улыбнулась. — Да, я собираюсь использовать кубышку до донышка. Дело прежде всего. Вы могли бы сэкономить, предоставив нам «Елену», но увы…

— Ахах, прекратите меня попрекать. Дело сделано. Чего уж там. — Тропинин поднял стеклянный бокал с калифорнийским хересом. — Я хочу поднять тост за наше будущее, за молодых людей, за тех, кто родились уже здесь. Чем бы ни сейчас не занимались, промыслами, ремеслом, наукой, управлением. Им придется продолжать наше дело.

Молодые люди, которыми восхищался Тропиинн сидели здесь же, за общим столом. Секретари, приказчики, помощники. Все получили образование в Университете и Митя чувствовал себя среди них как деревенщина. Вот Барахсанов легко стал бы для умников своим, он мог ввернуть что-нибудь из латыни, упомянуть недавно прочитанную книгу. Мите же ближе казались гвардейские сержанты Аляпа и Хиггинс, хотя и тот и другой даже не родились в Америке. Аляпу привезла Чукотская компания, которая время от времени пополняла колонии молодыми чукчами и коряками желающими «стать на путь Ворона». Они поступали на флот или в гвардию, в мушкетеры или в компанию Шелопухина. Аляпа едва выучил русский, наук не знал вовсе, но зато оружием и военным делом владел лучше многих. Хиггинс и вовсе когда-то был браконьером, но попался и был отправлен матросом на Королевский флот. Он прослужил три с лишним года, пока в Галифаксе ему не представилась возможность сбежать. А там он уже на торговом бриге попал на северо-западное побережье.

Митя задумался и не успел опустошить кружку вместе с остальными. Тем временем Алексей Петрович точно хищник, что остался без обеда, начал высматривать новую жертву и остановил взгляд на нём.

— Вы не допили? — делано удивился он. — Не хочу совать свой нос, куда не просят, но насколько вы готовы к такому плаванию, господин Чеснишин? Я ничуть не сомневаюсь в вашей отваге и храбрости вашего экипажа. Но что на счёт опыта? Вам приходилось бывать в Южно-китайском море?

— Нет, — спокойно признал Митя. — Но мы с помощником изучили все карты и записи, что смогли достать в морском архиве.

— Это море полно опасностей, — заверил Тропинин. — Оно опасно в плане навигации, так как там много не нанесенных на карту рифов и островов. А также по причине войн и пиратства.

Кажется, вопрос о компетенции стал всего лишь подводкой для истории, которую Тропинин им с удовольствием поведал.

— Всего каких-то двадцать лет назад, когда мы впервые прибыли туда, остров Бинтан в архипелаге Риау считался благословенной азиатской Тортугой. Тортуга, кто не знает, это в прошлом пиратский островом в Карибском море. Не то, чтобы именно в архипелаге водилось особенно много пиратов, но там можно было продать и купить что угодно, от опиума и олова, до корабельных пушек и рабов. Нанять людей, оснастить корабль, обменять испанское серебро на португальское золото, даже оформить вексель на Кантон.

Тропинин прикрыл глаза как бы вспоминая молодость.

— Но вскоре после нашего визита… — продолжил он и запнулся. — Когда пришли голландцы, Мамун?

— В восемьдесят четвертом, — ответил тот.

— Да. В восемьдесят четвертом голландцы решили покончить с пиратством в водах, которые они считали своими.

— У них получилось? — с недоверием спросил Митя.

Насколько он знал искоренить пиратство в китайских морях не удавалось пока никому.

— Ну, нет. Голландцы ничего не смогли противопоставить тамошним проа. Охотиться за ними на фрегатах было все равно что бить комаров чугунным ядром. Даже корветы с медной обшивкой мало что могли сделать. Проа обгоняли самые легкие и быстрые патрульные корабли, уводя из-под носа голландцев контрабанду, нападая на торговые суда, на поставщиков продуктов. Тем самым вредя интересам Ост-индийской компании.

— И что же голландцы? — спросил Андрей.

— Они сделали ставку на скорострельные легкие пушки и гаубицы с разрывными снарядами.

— Флотские не любят разрывные снаряды, — заметил Чихотка. — Да и гаубицы тоже.

— Это так. Но в Голландской Индии властвовала компания. Её руководители имели более гибкий ум.

— Однако фальконеты и гаубицы им не слишком помогли, — добавил Мамун. — Всякую мелочь они истребили, тут спору нет, но остальные просто стали сбиваться в крупные армии и использовать более крупные корабли. Легкие проа вели разведку, а джонки наносили главный удар.

— Это так, — согласился Тропиин. — Кстати, наши разрывные снаряды не чета голландским или британским. Мы разнесем даже корвет при удачном выстреле. И это станет хорошим предложением, если деньги не заинтересуют султана Махмуда.

— Мы же не собираемся предлагать ему оперенные гранаты? — обеспокоился Раш.

— Нет. Но продемонстрировать их мощь будет можно. А султану мы предложим не гранаты, но защиту.

Все согласно кивнули.

— Голландцы вновь изменили тактику, — продолжил рассказ Тропинин. — Они попытались выжигать пиратские гнёзда, то есть нападать на их береговые базы. Проа обычно вытаскивали на берег и там они становились столь же уязвимы как выброшенные на сушу киты. Далеко не всегда операции заканчивались удачно. Проа стали оттаскивать подальше от воды, выводя за пределы действия корабельной артиллерии. Поэтому голландцам приходилось устраивать десанты.

— Бинтан, на который мы отплываем, как раз находился в руках воинов буги, когда его штурмовала голландская эскадра ван Браама — вновь добавил Мамун. — Успех ему обеспечили скорострельные двухфунтовые пушки и плоскодонные десантные лодки, с которых отряды пехоты быстро выгружались на берег. А также шпион по имени Даин, который выдал удобные проходы среди островов и расположение укреплений.

Имя шпиона прозвучало с явным презрением. Мамун словно вновь стал воином буги, а не торговцем, и пожелал поквитаться за предательство.

— Голландцы ушли оттуда из-за Французской революции? — спросил Барахсанов.

— Не сразу, — сказал Мамун. — Махмуд Риаят Шах нанял пиратов с Калимантана и они вышибли голландцев. Однако и самого султана тоже отправили в изгнание. Но их власть продлилась недолго.

— Да, голландцы вернулись, поставили крепость и связали султана Махмуда кабальными обязательствами, — подхватил Тропинин. — Вот тут подоспели европейские события. Французская революция перевернула шахматную доску. Перемены произошли в самой Голландии. Она