Оракул с Уолл-стрит 6 - Алим Онербекович Тыналин

О’Салливан, худощавый мужчина лет сорока с мозолистыми руками и внимательными серыми глазами, снял потертую кепку:

— Мистер Стерлинг, честь познакомиться. Слышал, что ваш банк помогает честным рабочим. Нужно восемьсот долларов на аренду помещения и покупку инструментов.

— Какой у вас опыт? — спросил я.

— Делал мебель для семьи Астор, работал над отделкой отеля Plaza, — О’Салливан достал из кармана потертый блокнот с рисунками. — Вот мои эскизы. Планирую специализироваться на качественной мебели для среднего класса.

Рисунки были профессиональными, чувствовался настоящий талант мастера.

— А это Шеймус Маллой, — продолжал Флэннери, указывая на коренастого мужчину в кожаном фартуке поверх рабочей куртки. — Лучший сапожник от Гарлема до Кони-Айленда.

Маллой, мужчина лет пятидесяти с седеющими усами и умными голубыми глазами, поклонился:

— Мистер Стерлинг, тридцать лет чиню обувь богачам с Пятой авеню. Хочу открыть мастерскую в Мидтауне, где средний класс сможет получить качественный ремонт по разумным ценам.

— Сколько требуется? — уточнил я.

— Тысяча двести долларов. Шестьсот на аренду, четыреста на оборудование, двести на первоначальные запасы кожи и материалов.

Третий спутник Флэннери оказался Джузеппе Фиоре, торговцем рыбой из итальянского квартала. Невысокий энергичный мужчина лет сорока с густыми черными усами и быстрыми движениями рук.

— Синьор Стерлинг, — заговорил он с сильным итальянским акцентом, — я двадцать лет продаю рыбу на Фултон-стрит. Хочу купить собственный грузовик, чтобы возить свежую рыбу прямо с рыболовных судов в рестораны Литл-Итали.

— Сколько планируете инвестировать? — спросил я.

— Полторы тысячи долларов. Тысяча на подержанный грузовик Ford, триста на холодильное оборудование, двести на первоначальные закупки.

Фиоре достал из кармана письмо на бланке известного ресторана:

— У меня уже есть договор с «Дженнаро», они готовы покупать по двадцать фунтов свежей рыбы каждый день.

Я внимательно изучил документ. Почерк был аккуратным, подпись — подлинной.

— Джентльмены, — сказал я, обращаясь ко всем троим, — ваши планы выглядят разумными и перспективными. Мэри, — позвал я О’Коннелл, — прошу оформить заявки для этих джентльменов в первоочередном порядке.

Рыжеволосая ирландка кивнула и достала стандартные формы:

— Конечно, мистер Стерлинг. Условия стандартные — восемь процентов годовых, срок возврата от восемнадцати месяцев до трех лет в зависимости от суммы.

В это время к нам подошла семья Розетти, пожилой итальянец Джузеппе с сыном Марко. Старший Розетти, мужчина лет шестидесяти с седыми усами и добродушным лицом, снял шляпу при виде меня:

— Синьор Стерлинг, слышал, что вы помогаете честным людям открыть собственное дело. Тридцать лет работаю пекарем у других, теперь хочу открыть свою пекарню.

Марко, молодой человек лет двадцати пяти с умными темными глазами и энергичными движениями, добавил:

— Папа знает все секреты традиционного итальянского хлеба. А я изучал современные методы в пекарной школе. Вместе мы можем создать лучшую пекарню в Литл-Итали.

— Какая сумма требуется? — спросил я.

— Две тысячи пятьсот долларов, — ответил старший Розетти. — Тысяча на аренду помещения на Мотт-стрит, восемьсот на две печи, семьсот на первоначальные запасы муки, дрожжей и оборудования.

Марко достал папку с документами:

— Мистер Стерлинг, у нас уже есть предварительные договоры с шестью ресторанами на поставку хлеба и пасты. Плюс мы планируем продавать через собственную витрину семьям из квартала.

Я изучил документы. Договоры были составлены профессионально, суммы заказов внушали оптимизм.

— А обеспечение? — уточнил я.

— Дом в Бруклине, — старший Розетти протянул документы о собственности. — Покупал в тысяча девятьсот двадцать втором году за три тысячи восемьсот долларов. Теперь стоит около пяти тысяч.

Сальваторе Бруно, итальянский специалист по кредитам, просмотрел документы и кивнул мне:

— Мистер Стерлинг, семья Розетти хорошо известна в квартале. Честные люди, никогда не имели долгов.

Я наклонился к нему и прошептал:

— Проверь их через О’Мэлли. На предмет принадлежности к «уважаемым людям».

Бруно внимательно посмотрел на меня и снова понимающе кивнул.

В дальнем конце очереди стояла молодая женщина в скромном сером пальто с тремя детьми. Я подошел к ней:

— Добрый день, мэм. Чем можем помочь?

Женщина, худенькая брюнетка лет двадцати восьми с усталыми, но решительными глазами, нервно сжимала в руках потертую сумочку:

— Мистер Стерлинг? Я Маргарет Коллинз. Овдовела три месяца назад, муж погиб в несчастном случае на стройке. Мне нужно сто пятьдесят долларов на покупку швейной машинки Singer.

— Планируете шить дома? — спросил я.

— Да, сэр. Умею шить платья, блузки, детскую одежду. Соседки уже заказали несколько вещей. Если получу машинку, смогу работать дома и одновременно присматривать за детьми.

Старший мальчик, лет десяти, с серьезным лицом добавил:

— Мистер Стерлинг, мама лучшая швея в районе. Она сшила это пальто сама.

Я посмотрел на пальто женщины, действительно, работа была аккуратной и профессиональной.

— Миссис Коллинз, — сказал я, — ваша заявка будет одобрена немедленно. Мэри, оформите кредит на сто пятьдесят долларов под шесть процентов сроком на год.

Глаза женщины наполнились слезами благодарности:

— Спасибо, мистер Стерлинг. Клянусь, не подведу вашего доверия.

К концу дня было обработано тридцать две заявки на микрокредиты общей суммой сто двадцать семь тысяч долларов. Средний размер кредита составил около четырехсот долларов, небольшие суммы, которые тем не менее могли кардинально изменить жизнь простых американцев.

Эллиотт подошел ко мне с итоговым отчетом:

— Мистер Стерлинг, сегодняшний день стал рекордным в истории банка. Общий оборот составил четыре миллиона семьсот тысяч долларов, чистая прибыль — двадцать три тысячи долларов.

— Томас, — сказал я, глядя на довольные лица людей в очереди, — это только начало. Завтра открываем дополнительное окно микрокредитования и увеличиваем штат специалистов.

Но это еще не все. Я готовил еще один сюрприз на ближайшие дни.

Глава 24

Финансовая инженерия

К половине шестого вечера главный зал банка опустел, последние клиенты получили кредиты и разошлись по домам.

На Стоун-стрит уже зажглись газовые фонари, отбрасывая желтоватые круги света на мокрую от растаявшего снега мостовую. Я спустился в кабинет главного бухгалтера Альберта Уилсона, расположенный в полуподвальном помещении банка.

Кабинет Уилсона представлял собой святая святых финансовой отчетности. Массивные дубовые шкафы с документами тянулись до потолка, а стены увешаны графиками движения капитала и таблицами процентных ставок различных банков города. За огромным письменным столом, заваленным гроссбухами, счетными машинками «Burroughs» и стопками документов, сидел сам Уилсон.

Альберт Уилсон, мужчина лет пятидесяти с тщательно зачесанными седыми