Либеллофобия - Н. Мар

— Да.

И сделал музыку громче.

— Пенелопа волновалась, — зачем-то буркнула я и вернулась на свою половину.

Настроение испортилось, кровь застучала в уши. Это моё убежище, здесь мой ночник! Но раз Бритц дал понять, что не собирался вторгаться в мои дела, так уж и быть. Тоже сделаю вид, что здесь никого нет. Я достала флакончик с кровью и брызнула в банку с брысками: сытые мухи светили ярче.

— Не пойму, тебе здесь что, неприятностей мало? — донеслось сверху.

Бритц сидел верхом на шаре и пялился на брысок. О, конечно. Его принесло на запах крови.

— На этой стороне мои правила, — я провела невидимую черту по льду носком ботинка.

— Война, плен, рабство — это всё игра для тебя?

— Что-то вроде. Вы же не считаете всерьёз, что человек может владеть человеком? Между взрослыми разумными людьми не может быть права собственности.

Он убрал наушники в карман и уселся поудобнее.

— А что между нами?

— Общественный договор. Вы эксплуатируете в меру наглости, а я — думаю, что хочу. В меру наглости. Я — то, что у меня вот здесь, — постучала пальцем по голове. — И здесь, — по сердцу, — и оно не доступно к заказу.

— На твоём месте я бы попрактиковался отвешивать люлей, если собираешься кровоточить среди кровососов. Довольно неловко проповедовать ценности трансгуманизма со жвалами на шее.

— На ком попрактиковаться?

— Лучше всего на мне, — предложил Бритц. — Сумеешь царапнуть, весь лагерь будет держаться от тебя подальше.

— Вы же будете всё отрицать.

— Зачем?

— Репутация, — промямлила я, всё ещё надеясь, что это шутка.

Кайнорт отстегнул оружие, снял портупею и достал нож из рукава.

— Мне опять нужен словарь, чтобы узнать, что такое эта «репутация».

Он соскользнул с шара и протянул мне второй нож. Я взяла его за кончик, как крапиву. Без рукояти, голый кусок металла чуть толще с одной стороны и тоньше с другой. Обоюдоострый клинок в виде полумесяца. Наверное, он эффектно балансировал на кончике пальца. Если бы я умела с ним обращаться.

— Керамбит, — познакомил нас Бритц.

Так вот чем он меня убьёт сейчас.

— С чего нач…

В мгновение ока эзер оказался позади, его локоть обхватил мою шею, а керамбит кольнул под язык.

— Из этой позиции, — он надавил на кончик лезвия.

Нет, я махалась и повизгивала. Но ни один удар не попал в цель — не то чтобы я вообще понимала, куда бью. Моей целью был эзер целиком. Счастье, что удалось вывернуться из захвата и отскочить. Шаг, и меня пихнули под колено, заваливая ничком. Удержавшись на четвереньках, я описала полукруг лезвием и развернулась лицом к Бритцу. Керамбит свистнул у него над головой. Мимо! Ещё попытка — и земля выбила из меня дух. Лёд таял под затылком, холодил за шиворотом.

— И всё?

Кайнорт смотрел спокойно, как я приходила в себя. Лёгкие свистели от страха. Я что-то пробулькала в ответ.

— Тринадцать секунд, и ты сдалась.

— Я думала, вы на самом деле убиваете!

— И ты сдалась, — повторил он, поднимая меня с ледяной глазури. В этих прикосновениях уже не было ничего общего с теми инородно-резкими, в драке. Какие были настоящие, неизвестно.

— Даже не пытайтесь меня стыдить. Целых тринадцать секунд против рой-маршала!

— Я не обращался, не выпускал крылья и не использовал ведущую руку. Осталось только глаза завязать.

— Так завяжите! — я оторвала полоску от палантина и швырнула ему.

Мне показалось, это было уже ой как чересчур, так насиловать границы его терпения, но Кайнорт подобрал ткань. Просто подошёл и подобрал с земли.

— Ты какая-то напряжённая, — он задумчиво похрустел плечами. — Попробуем под музыку.

— Драться. Под музыку.

— Психолог ерунды не посоветует. На. Это композиция, под которую меня в болоте утопили.

Наушник был ещё тёплый. Я прицепила его на кожу за ухом. Звук передавался в виде вибрации в обход слухового прохода прямо на улитку: при помощи костной проводимости. Бритц что-то настроил — и в моей голове зазвучал минор.

— Это реквием, — он завязал глаза моей тряпицей, сложив её вдвое и дважды обернув голову, а я сделала вид, что поверила. — Там сначала медленно. Слушай.

— А резать когда можно будет?

— Вот вместо вопроса надо было резать, теперь жди другого случая. О! Напряжение растёт вместе с басами: это эффект инфразвука. Он заставляет сердце принять высокий старт. Но ты пока этого не осознаёшь и не дёргаешься зря. Не дёргаешься, говорю.

Да как он видел? Следующие секунды я не сводила глаз с противника, чтобы не дать ему дважды за вечер застать меня врасплох. Ударные подгоняли сердце. Каждой клеточкой я ощущала: сейчас бросится.

— Не сопи, Ула.

Он не двигался, и даже веки под тряпкой не дрогнули. Сейчас. Плечи расслаблены, дыхание, будто во сне. Вот сейчас! Ожидание удара стало невыносимым. Зачем я слушала эту музыку, когда давно могла…

Мой керамбит заскрежетал о его керамбит. У самой шеи Бритц перехватил лезвие. Как⁈ А вот так. У него в голове звучала та же музыка. Он угадал момент, когда я передумаю. Он читал меня… потому что мы думали одинаково. Чувствовали одинаково.

— Не выключай! — крикнул Бритц, досадной подножкой посылая меня боком в ледяной булыжник. — Используй ритм против меня, Ула, влезь в мою голову. Там весело.

— Ты подглядываешь! То есть вы.

— Да нет же. Прими это: противник — точно такой же человек. Как и ты.

Но он не был человеком. Клавиши ушли на нижний регистр, я неуклюже кувыркнулась назад и порезалась о свой же нож. Хорошо, что Кайнорт не видел. Признаться, двигался он куда медленнее, чем в прошлый раз. На запах, на звук. Я не шуршала палантином и не делала лишних шагов, не семенила, чтобы не ломать лёд. Два выпада с керамбитом — мимо. Но Бритц тоже промахнулся! Больше не хотелось убежать в лагерь. Посчастливилось порезать ему куртку и сильно ударить локтем, но крови пустить никак не удавалось. Я становилась только бешеней от своих промахов. Бросила тихариться. Ритм финальной арки реквиема торжественно пульсировал в унисон с оглашением вердикта: «Убить!» Перерезать, перерезать таракану глотку, хотя бы ценой жизни!

Я рассекла ему висок и повязку на глазах. И мир качнуло, дёрнуло. Камни опять