Почему я? - Владимир Германович Корешков

Сам Грэт был скрыт за высокой стеной, а выстроен крайне непривычно, особенно для моего глаза. Улицы шли спиралью, как улиткин дом или, если точнее, как лабиринт в каком-нибудь парке культуры и отдыха у нас на Земле. Думаю, что такая застройка было выбрана не случайно. Попадав в город, покинуть его в экстренном случае, если вдруг приспичило, крайне трудно. Грэт берет свое начало от пропускной, а заканчивается в центре спирали маленькой площадью с гигантским памятником, конечно же, незабвенному генерал-фельдмаршалу. А кому же еще?

Сразу за пропускной находились большие светлые кубы лабораторий и научных центров. Дальше шли жилые кварталы длинных, однообразных, многоподъездных в два этажа домов для самих жителей. Каждый подъезд был предназначен для отдельно взятой семьи. Сам центр был потрясающе красив. На узких улицах, мощеных лазуритовой плиткой, плотно стояли, прижавшись друг к другу, невысокие, максимум в пять этажей домики с различными, как будто хаотично налепленными на фасады домов надстройками, башенками, шпилями, балкончиками, портиками, фигурками людей и животных. Окна в зданиях неправильной формы разбросаны в беспорядке по стене, сами домики как будто залиты лазуритовой эмалью. Оттого что мостовые и дома были в цвет, ты терялся иногда, не видя перехода от улицы к зданию, казалось, весь центр города причудливо вырублен фантастическими, сказочными каменотесами из единого куска лазури.

Строения в центре были предназначены для административных целей, а также для жития знатных ученых висбуков. Первые этажи отданы под магазинчики и кафешки. Между городской стеной и постройками до самого сердца города, огибая его согласно контурам, шел неширокий – метров семь, очень живописный канал с пресной водой. На его берегу могли отдыхать жители города в свои выходные. Берега ухоженные, на всем протяжении видоизменяются от пляжа с мелким ярко-синим песочком до лесистого лесопарка и обратно.

Грэт своего рода райский уголок. На улицах ни суеты, ни сутолоки – полное умиротворение, тишина и покой. Был обычный рабочий день. Праздношатающихся в это время не встретишь. Редкие прохожие шли по своим исключительно производственным делам. По улицам лениво прохаживались, наблюдая за порядком, разморенные солнцем парные патрули полицейских. В небе бесшумно барражировали скайлеты гвардейцев – это небольшие дискообразные летательные аппараты с невеликим запасом дальности полета и не очень скоростные, но зато очень юркие и маневренные, с возможностью вертикального взлета и посадки, созданные специально, чтобы на малых высотах экстренно перемещать в нужные точки мобильные тревожные группы военных и вести наблюдательную деятельность за охраняемыми объектами. На вооружении у них два крупнокалиберных пулемета.

Рассматривая город и видя с каким усердием его охраняют, я подумал, а если останки звездолета и правда где-то тут, в Грэте, на территории одного из научно-исследовательских центров. То я, честное слово, даже близко не представляю, как нам семерым справиться с заданием. Вначале уничтожить то, что осталось от корабля, а потом еще умудриться убраться в целости и сохранности отсюда. Сейчас мне наша миссия казалась крайне утопической и невыполнимой.

Расхаживая по новым построенным зданиям, я начинал потихоньку впадать в отчаянье. И было отчего. В каждой маломальской лаборатории или самом завалящем научно-исследовательском институте система охраны была возведена в ранг и организована на самом высоком уровне. Целая свора вооруженных до зубов гвардейцев бдя денно и нощно, несла свою нелегкую службу более чем исправно. И это на тех объектах, куда я могу проникнуть свободно со своим допуском, а что же тогда говорить о тех трех особо засекреченных базах.

Я, уходя в себя, хмурился все больше и больше. Енома по-своему расценил мое состояние. Он точно знал, что, где, сколько и на каком строительном объекте скоммуниздил. И с перепугу наверняка для себя решил, что я, как человек опытный, уже увидел и осознал масштабы и глубину его казнокрадства. Одутловатая физиономия Отре приобретала весьма любопытные, доселе невидимые мною оттенки цветов. Постоянно меняясь, как у хамелеона, от пепельно-зеленного до бордово-красного. Он потел, заикался, силясь мне что-то втолковать трясущимися губами. В уме прикидывая, что ему за это светит? Сумеет ли он откупиться? Хватит ли денег, и закроет ли глаза проверяющий? А вдруг нет? Да и денежек жалко до жопы.

От всех этих мыслей, табуном носящихся туда-сюда в его голове, ему было очень нехорошо. Я даже начал за него сильно тревожиться, а не наложил ли часом этот достопочтенный висбук от переживания в штаны или наклал? Не знаю, как точно. Интересно, воровство государственных средств точно стоит таких сильных эмоций, или казнокрады по определению экстремалы и крадут не просто так, а для того чтобы адреналин в нужный момент хлестанул через край.

Вспомнилась история, подслушанная мною давно, в детстве, из разговора двух заслуженных пенсионеров дяди Лени и дяди Аркадия, живших у нас во дворе, и запомнившаяся мне на всю жизнь. Дядя Леня поведал, почему он, попробовав один раз в жизни, больше никогда не воровал народное добро.

Когда-то давным-давно, когда он был совсем молодым человеком, шоферил на грузовой машине, зарабатывая так на хлеб насущный. И один раз у него появилась возможность украсть и продать жесть, которой крыли крыши. В народе она называлась «бляхой» и в ту советскую пору была огромным дефицитом, впрочем, как и много других вещей. А стоила «бляха» не дохло, за то количество, которое они с другом собирались спереть и толкнуть, можно было выручить очень неплохие деньги. Если их поделить на двоих, то запросто можно осуществить мечту каждого советского человека – купить автомобиль. Правда не новый и не «Жигули», а подержанный «Москвич 2140», но все равно, это же авто. Заработать молодому человеку, только демобилизовавшемуся из армии, на четырехколесного друга было практически невозможно, а тут такой шанс. Надо было всего-то погрузить и отвезти. Друг его был крановщиком. Он и взялся закинуть в кузов грузовика дяди Лени «бляху». На шофера, на дядю Леню то бишь, ложилась не менее ответственная задача – ему надо было довести до адресата сам груз и получить с барыги деньги за товар. Так были распределены роли – каждому свое.

А надо сказать, что законы в Советском Союзе, на то время, были весьма суровые, и с проклятыми расхитителями социалистической собственности особенно не церемонились, карали по всей строгости, сажали сразу и без разговоров, а нетрудовые доходы, добытые неправедным путем, как и все остальное имущество мазурика, пойманного за руку, конфисковывали в пользу общества. Причем Советский суд, который позиционировал себя как самый гуманный суд в мире,