Почему я? - Владимир Германович Корешков

и во что бы то ни стало и чего бы это мне ни стоило добьюсь ее. Когда-то я обладал такой, но не долго, не смог удержать, а вот сейчас точно добьюсь и уже не отпущу, ни за что. Она будет моею.

– Мы должны обязательно встретиться и поболтать наедине, Эна.

Ее голос вкупе с многообещающим взглядом заколдовывал.

– Я думаю, нам есть что сказать друг другу, – и опять эта недосказанная двусмысленность в ее словах.

– Готов хоть сейчас, – я пер как танк.

Она улыбнулась. Боже, какая улыбка.

– Сегодня я занята, завтра, к сожалению, тоже. Послезавтра в четыре тебя устроит?

Меня устраивало. Меня чертовски устраивало.

– Где и когда? Как я тебя найду.

– Дай свой браслет, – попросила она. Я протянул руку. Мида пробежалась по нему своими длинными пальцами, забивая адрес. – Это здесь, совсем рядом. – Пояснила она. – Не заблудишься. Сделав еще пару глотков, она встала. Мы с Еномой тоже вскочили. – Все должна вас покинуть – дела службы. Кстати, Енома, – ткнула она пальцем ему в грудь, – надеюсь увидеть вас в следующий раз, в разгар рабочего дня, на своем рабочем месте, а не жующего, не пойми что, в ресторане. Это было бы правильно. Как вы считаете? Да и за своей фигурой вам уж давно надлежало бы присмотреть.

Енома начал, заикаясь от волнения, оправдываться, что как бы его вины в том нет, он всегда на своем боевом посту. Просто господин Суаре проголодался, а он как радушный хозяин не мог дать умереть с голоду важному висбуку, да еще и нашему почетному гостю. В общем, этот грелиосский Павлик Морозов старательно переводил все стрелки на меня.

– Стоп, – Мида досадливо взмахнула рукой, останавливая поток бессвязных бормотаний и перевела все внимание на меня. – А ты, Эна, не опаздывай. Я буду ждать. Приятного аппетита.

После чего повернулась и пошла к выходу, так же, как шла к нам – спина прямая, ноги заступают одну за другую. Провожая ее глазами, не в силах был оторвать ни на секунду взгляд от удаляющейся безупречно стройной фигуры.

Я не знал, что ожидать от встречи с Мидой, но в голове, опрокидывая друг друга, роились всякие мысли и рождались самые смелые фантазии. Безумно хотелось, чтобы послезавтра наступило как можно быстрее. Сейчас был точно уверен – мечты сбываются. Если честно, в данный момент совсем забыл, для чего находился здесь, на Грелиоссе.

Я плюхнулся обратно в кресло. Енома тоже.

– Кто это? —

спросил я, продолжая смотреть в проем двери, где только что растворился силуэт Миды – женщины моей мечты.

– Мида Кру, – ответил Енома односложно.

– Насчет этого я в курсе. Я вас, черт побери, спросил ни как ее зовут, а кто она? Улавливаете разницу? – раздраженно заметил я и, наконец, обратил на него внимание.

Енома сидел, весь вжавшись в кресло, и смотрел на меня как на прокаженного.

– Бог мой! Что с вами, Отре? Вы так на меня смотрите, как будто увидели свою покойную прабабушку, явившуюся за вами с того света. Чем вы так напуганы?

Некоторое время он молчал, ничего не отвечая. На его лице явственно проступала внутренняя борьба, которая кипела у него в мозгу. Енома что-то решал для себя. Наконец, видно, приняв какое-то решение, наклонился ко мне и стал горячо шептать на ухо.

– Дорогой господин Суаре, вы же знаете, как я к вам отношусь, как к лучшему другу.

«Ага, как же, – подумал я. – Чуть только запахло жареным, ты готов был тут же сдать меня».

От его шепота моему уху стало щекотно, и я слегка отодвинулся, но Енома, схватив меня за рукав, напротив, приблизился еще ближе, видимо, боясь, что нас кто-нибудь подслушает.

– Осторожней, господин Суаре! Умоляю вас. Осторожней! Мида Кру – чрезвычайно опасная женщина. Ее боятся все, даже начальник местного отделения контрразведки. Очень часто после разговора с ней люди исчезают бесследно, и мы о них больше ничего не слышим. Стоит госпоже Кру только повздорить с кем-то или просто чем-то ей не понравится тот или иной висбук, и все – нет его, одна пыль. По слухам, она стоит над контрразведкой. Лично подписывает смертные приговоры висбукам, а иногда и сама приводит их в исполнения.

Я был околдован Мидой. Во мне, как после сильного ливня на благодатной почве, прорастала буйная растительность давно забытых и спрятанных в глубине моего сознания чувств, которые я испытывал когда-то к Светке. Они, эти чувства, начали проецироваться на ее точную копию Миду, и поэтому то, что шептал мне на ухо директор департамента строительства, казалось бредом сумасшедшего, ну или досужими сплетнями, не имевшими под собой никакой основы. Ну не может такая женщина, как Мида, делать то, что ей приписывает молва, это же понятно как божий день. О чем я тут же поведал Еноме.

– Я не разглядел в ней монстра.

Тот, отодвинувшись, посмотрел на меня жалостливо, как на юродивого.

– Как вы заблуждаетесь уважаемый, господин Суаре. Как вы заблуждаетесь, – только и промолвил он.

Я махнул рукой и продолжил трапезу. Почему-то сейчас испытывал зверский аппетит. Енома же, наоборот, больше не притронулся к еде.

– Почему вы не едите, любезнейший Отре? Не любите жаркое?

– Я люблю жаркое, но сейчас мне совсем не хочется есть. Может, господин Суаре, нам стоит немедленно продолжить инспектирование, – начал канючить он. – А то знаете, вдруг действительно кто-то скажет, что мы вместо работы в ресторане прохлаждаемся. Пойдут, знаете ли, абсолютно ненужные слухи, которые могут навредить нашему имиджу. Да и госпоже Кру это не понравилось, о чем она достаточно прямо высказалась.

Я посмотрел на эту трясущеюся, студенистообразную тушу с зеленоватым оттенком одутловатого лица и диву давался – неужели появление столь прекрасной и обворожительной женщины могло его так сильно напугать? Когда я его увидел первый раз, мне он показался завзятым эротоманом и поклонником сексапильных дев. Понятное дело, что красавица Мида – это совсем другая «опера». Занимая серьезное положение в иерархии высокопоставленных особ края, создала себе репутацию очень жесткой леди, проявляя строгость и требуя железной дисциплины на том участке, который лежал в ее зоне ответственности. Наверняка, чем-то припугнула Еному и таких же, как он казнокрадов, но с ними по-другому нельзя, а то вконец расслабятся и сядут на шею. Я вот тоже неоднократно шугал господина Отре, чтобы держать того в тонусе. А отсюда вырастают всевозможные кривотолки и как должное безотчетный страх, до коликов в животе у чиновников-ворюг перед ней. Так сам все это видел.

– Вот что, любезнейший Отре, вы меня давече