Почему я? - Владимир Германович Корешков

бассейна для него. А ничего, что и положение, и должность твоя «липовые»? Так что тебя через пару недель твоего вояжа по стране, а то и раньше схватят местные копы и «ихтын тэги» через секир башка совершат над тобой. Будет больно.

– Вот свиненок. Вечно все изгадишь, даже помечтать по-людски не дал! – зло сплюнул я и в сердцах дал этой сволочи виртуального пинка. Он истошно завопил, как Буратино, которому пьяный папа Карло, приводя полено в порядок перед отправкой его в воскресную школу, случайно рубанком струганул не тот сучок.

– Ты окончательно распоясался, – гневно поскуливал он. – То, что ты сейчас совершил – это было очень обидно, низко и подло! Так поступать с мной никто и никогда еще себе не позволял, и я тебе это обязательно припомню и ни в жизнь не прощу!

Я, слушая жалобное гундение своего внутреннего голоса, получал какое-то мстительное удовольствие. Конечно, нехорошо так изголяться над своим вторым я, но, честное слово, за мою не такую долгую жизнь этот гаденыш со своими нравоучениями и постоянными подковырками реально меня достал. Все-то он знает, везде-то он побывал.

Мы по узкой улочке подкатили прямо к дверям ресторана, находящегося в центре городка. Судя по тому, как резво, в полусогнутых позах, наподобие буквы «зю», выскочили два служителя ресторана (как только у них спина не устает так передвигаться, ведь неудобно же), при этом они не забывали широко, до самых ушей улыбаться, выказывая тем самым нечеловеческую радость и восторг от возможности лицезреть приехавшего, можно было подумать, что их после долгой разлуки навестил ближайший богатый родственник, чтобы поделиться наследством. Машину они эту знали, а Енома точно был здесь частым гостем, если не завсегдатаем. Любил, видать, «за недорого» перекусить.

Две буквы «зю» одновременно широко распахнули двери нашего кара. Мои догадки насчет Еномы подтвердились. Служители наперебой приветствовали господина Отре, говоря, что счастливы видеть своего самого лучшего постоянного клиента.

Небольшой зал для трапезы, рассчитанный       максимум человек на пятнадцать, был выполнен в тех же, так любимых висбуками, лазуритовых тонах, как и столы, кресла и вся утварь напротив входа. За широким, во всю стену, прозрачным окном, в тени раскидистых деревьев, находилась увитая цветами терраса с видом на опоясывающий город – канал. Через дверцу сбоку, туда можно выйти, на самой террасе еще столиков шесть, но они все были заняты питающимися знатными висбуками. Двое из ларца встречавшие нас извинились за отсутствие мест снаружи заведения и предложили нам присесть внутри, в прохладном полумраке. Я был не против. Енома, естественно, тоже, а куда он денется.

Мягкие кресла, чуть спружинив, приняли нас в свои объятия. Чертовски удобно, как будто этот предмет мебели делали специально под мою задницу. У нас поинтересовались, что господа желают. Здесь я отдал инициативу Еноме. Директор, понимая значимость момента, приосанился, почмокал влажными губами и начал по памяти быстро, словно строчил из пулемета, сыпать названиями блюд и напитков. Двое из ларца только успевали помечать на своих широких браслетах наименования заказанных яств.

«Интересно, – подумал я, – неужели мы столько съедим? Или кого-то ждем в гости?» Приняв заказ, двое удалились, чтобы тут же появиться. Нам принесли мини-тазики, куда надо окунуть руки, чтобы сделать омовение перед приемом пищи, и небольшие ароматизированные салфеточки. А через некоторое время весь наш столик был уставлен скромными тарелочками, в каждой из которых лежала еда, порция – буквально на два укуса, и штук по пять каждому лазуритовых чашек с напитками разного цвета, вкуса и крепости.

– Прошу вас, откушайте, господин Суаре, – показывая на стол двумя руками, сказал Енома, глотая при этом слюну.

Я попробовал. Готовили здесь, и правда, великолепно. Каждое блюдо имело свой отдельный, ярко выраженный оттенок – от кисло-сладкого до нежно-пряного и обжигающе острого, а все вместе эти дары местных поваров создавали нереальную, ни с чем не сравнимую, непередаваемую изысканную палитру. Это было какое-то пиршество вкусов. На время забыв обо всем на свете, занятый только поглощением этой сказочно-чудесной стряпни, я просто наслаждался каждой крупинкой,       каждым кусочком, который отправлял себе в рот. Подцепив очередной истекающий жиром шматочек вилкой, я уже был готов отправить оный по назначению, но съесть его или хотя бы надкусить не успел.

В полумрак ресторана с улицы стремительно вошла женская фигура. Шматочек, не дождавшись своей участи, соскользнул с вилки, бухнувшись обратно в чашу, обрызгав края соусом, несколько капель попали на стол, а мой рот, готовый только что поглотить кусочек жаркого, так и остался открытым. На меня накатила мощная, как цунами, волна дежавю. Накатив, она закружила в своем водовороте, унося далеко-далеко отсюда. Я вошел в плотный ступор, уставившись на вошедшею. Сердце защемило. Такого не бывает… Такого просто не может быть… Светка?! Я буквально поедал ее глазами. Конечно, я слышал о том, что у каждого человека где-то существует стопроцентный двойник. Но что бы так, на краю Вселенной, в миллионы световых лет от Земли, Господи, неужели такое возможно?

Но, разглядев повнимательнее переступившую порог ресторана, я осознал, что это не она. Появившаяся внезапно женщина была, как минимум, на лет пятнадцать старше Светки. Но сколько в них было общего. Та же копна волос цвета спелой пшеницы. Породистое лицо с тонкими бровями в разлет, высокими скулами и пухлыми губами. Та же осанка, грациозность в каждом движении. Плавный взмах руки с длинными нервными пальцами, лебединая шея, высокая грудь, которую не спрячешь за скоморошным одеянием местных барышень, королевский поворот головы, длиннющие, крепкие ноги, на зависть любой фотомодели, которая украшает собой глянцевую обложку популярного журнала. Она была как Светкина сестра-близняшка, только родившаяся намного раньше.

А еще она была намного, намного красивее. Нет, не так. Во сто крат привлекательнее, сексуальнее. Такую невообразимо прекрасную, умудренную жизненным опытом женщину возжелает любой мужчина, даже если он гей. Увернуться от ее чар невозможно. Этих женщин единицы. Ради них мужчины готовы идти на подвиг, жертвовать всем чем угодно, и даже ставить на кон свою жизнь. Таким кидают под ноги целые страны, континенты, планеты, галактики, вселенные. Ради хотя бы одной ночи, проведенной с ней, можно пойти на эшафот.

Двое служителей ресторана, на которых распространялась задача встречать гостей угодных заведению и гнать в три шеи неугодных, застыли перед ней, как каменные изваяния, согнувшись почти до земли. Она, не глядя на них, капризно бросив пару отрывистых фраз, жестом показала на свободный столик, куда она присядет в ожидании своего заказа. По тому, как держалась эта женщина, как чванливо и высокомерно себя вела, становилось понятно, она