Хроники Кайдарии. Дурная кровь - Андрей Плотник

уха до другого, с шеей, защищенной шипастым воротником из костяных пластин, и причудливыми выростами в области плеч, локтей и коленей, словно его костям было тесно внутри тела, и они продолжали расти, желая вырваться наружу. И еще это создание невыносимо воняло и сочилось целыми потоками мутной желтоватой слизи. Пули против его укрепленных покровов были явно бесполезны, это я понял быстро. А вот Джереми оголтело палил, пока не расстрелял весь боезапас. Но и после этого он продолжал давить на крючок, а пистолет лишь безобидно пощелкивал, как детская игрушка.

Мордракс резко выбросил вперед кисть – я подумал, что он желает превратить голову Джереми в кашу, но из бугристой ладони внезапно выскользнуло длинное гладкое острие, напоминающее костяной клинок с зазубринами, и пронзило горло моего спутника насквозь. Несчастный Джереми захрипел, булькая кровью и тараща на монстра стекленеющие глаза – но не успело его тело растянуться на гофрированном полу лифта, как страшный клинок метнулся ко мне. Оцепеневший, я неловко парировал выпад корпусом автомата. Удар оказался настолько силен, что верный «Драго» вылетел у меня из рук. Впрочем, толку от него и так было не много. Вновь костяное острие свистнуло в воздухе. Я едва успел присесть, явственно ощутив, как зазубренное лезвие срезало несколько волосков с макушки. Надежда оставалась одна – меч. С отчаянием утопающего я выхватил его из-за спины. Узкое лезвие грозно блеснуло, на миг отразив красноватые отблески лифтового фонаря. В академии я считался блестящим фехтовальщиком. Хотя холодное оружие в наши дни редко использовалось на поле боя, уступив место более прогрессивным орудиям убийства, умение обращаться с клинком являлось неотъемлемой частью кайдарской военной подготовки. Сжав рукоять двуручной хваткой, я почувствовал себя увереннее.

Громоздкое неповоротливое чудище ринулось на меня, крест-накрест полосуя воздух лезвием. Оно хрипело и булькало, что, должно быть, теперь заменяло ему смех. Однако после того как я удачно отразил несколько смертоносных атак подряд, веселья в нем поубавилось. К счастью, чудище не знало, каких трудов мне это стоило – каждый встреченный удар пронзал мои руки болью до самых плеч. Клинок, которым я орудовал, почти не имел украшений, но был хорошо сбалансирован. Двигаясь боком, я начал обходить платформу по периметру, стараясь удерживать монстра на максимально возможном удалении, что было непросто, учитывая тесноту лифта.

Чудовище бросилось в очередную атаку, нанося рубящий удар сверху вниз, от которого я предпочел уклониться (иначе руки непременно парализовало бы). Возвратным движением барон попытался достать меня снизу вверх и рассечь надвое, но к этому маневру я был готов и ловко отбил удар, крутнувшись вокруг себя. В досаде барон взревел и обрушил ногу на голову распластавшегося поблизости раненого бойца. Грязный ход. Я всегда ненавидел, когда сильные свой гнев вымещают на слабых – и потому, не особо задумываясь над тем, что делаю, ринулся вперед и воткнул клинок промеж толстых костяных пластин на брюхе Мордракса. Из отверстия хлынула темная вонючая кровь, но добился я лишь того, что вызвал еще большую ярость чудовища. Его пасть раскрылась, выпуская драконий рев, костяной клинок так и замелькал в воздухе, подобно лопасти взбесившейся мельницы. Но все же по части скорости я сильно превосходил своего тяжеловесного противника. Уворачиваясь от одних выпадов и блокируя другие, мне по-прежнему удавалось оставаться в целости и сохранности, и даже нанести барону еще парочку незначительных уколов. Мысленно я отметил, что это первый в моей жизни смертельный бой на мечах. Тренировочных схваток были сотни, но до сего дня мне ни разу не доводилось защищать свою жизнь с оружием в руках. Между тем, лифт с ужасающей медлительностью полз вверх – мы не достигли еще и середины шахты.

Несколько раз барон кидался на меня, пытаясь решить исход битвы с помощью грубой силы, в которой имел явное преимущество, но всякий раз мне удавалось увернуться и провести быструю контратаку. Кровь сочилась уже из доброго десятка ран на гротескно раздутом монструозном теле, но при этом Мордракс все равно оставался полон сил и становился все злее. А вот о себе я не мог сказать того же. Меч, которым мне приходилось парировать страшные удары, с каждой секундой пугающе тяжелел. Одежда промокла от пота, кровь натужными толчками стучала в висках. До верхнего этажа, скорее всего, живым доберется только один из нас. Мордракс, казалось, тоже это почувствовал и усилил натиск. Я едва сумел отразить очередной удар. Едкий пот застилал глаза, а исходящее от чудовища зловоние забивало натруженные легкие, словно закупоривая их воском.

Тварь снова заулюлюкала, исторгая из раздутой глотки булькающий хохот. Я с ужасом ощутил, что его следующий выпад будет последним – так оно и вышло, но вовсе не в том смысле, в каком я фаталистически предполагал.

За то время, что мы кружили в танце смерти по тесной площадке лифта, запинаясь о распластанные тела моих товарищей, я успел забыть, что один из раненых все еще оставался в живых. Это был освобожденный из заключения узник в грязной холщовой рубахе. Внезапно он кинулся на Мордракса сзади и обхватил одной рукой за талию – в другой руке блеснул кинжал, который он, наверное, вытащил из-за пояса у несчастного Рейнхарта.

Я увидел, что неловко перевязанный живот раненого от натуги густо окрасился алым – чтобы прийти мне на помощь он напряг последние силы. Лицо человека, покрытое багровыми пятнами, пылало такой яростью, такой обжигающей ненавистью, что даже мне стало не по себе. Кинжал удачно вонзился Мордраксу в бок, промеж поблескивающих слизью пластин брони. Кровь хлынула густым потоком, будто из бочонка с вином выбили пробку. Барон взвыл и попытался отбросить нападавшего, но хватка побелевших пальцев была крепка. Лишь богам ведомо, через какие ужасы прошел несчастный в подземельях этого адского муравейника, как долго он мечтал нанести этот единственный, выверенный удар. В конце концов, Мордракс вынужден был отвлечься от меня и пронзить человека костяным клинком – хотя мне показалось, что тот и так уже был мертв. Крайнее напряжение последних сил и испепеляющая вспышка ярости убили его раньше, чем острие пронзило плоть.

Я понял, что медлить нельзя, иначе эта страшная жертва окажется напрасной. Одним прыжком я вскочил на открывшуюся спину Мордракса и вогнал меч в шею промеж защищающих ее костяных пластин и шипов. Узкая полоска стали с трудом рассекла упругую осклизлую шкуру и мышцы, скрипнула о кости и, полагаю, пронзила самое сердце. Из глотки барона исторглось глухое сипение, потом оттуда полилась пузырящаяся кровь. Хватаясь за острие моего клинка, он повалился вперед, так что