Тиран Золотого острова - Дмитрий Чайка

перечеркнутый крестом — воину повезло, он пойдет на войну, где возьмет богатую добычу. По одному подходили мужи, испытывая волю богов. Одни радовались, как дети, другие хмурились. Причем порой радовались те, кто оставался дома, а хмурились счастливцы, которым предстояло покрыть себя бессмертной славой в дальнем походе. Воинов, привычных биться на скалистых пустошах родного Пелопоннеса, который можно пройти наискосок за несколько дней, дорога по морю длиной в месяц не на шутку пугала. Они, не бывавшие зачастую дальше Микен и Хелоса, даже представить себе не могли, до чего огромен мир.

Феано, стоявшая у всех на виду, притягивала к себе жадные взгляды воинов. Ее броская красота, богатые одежды и яркие украшения порождали различные слухи, переходившие от очага к очагу. Многие воины видели ее впервые и теперь не могли оторвать от нее взгляда, прожигая девушку до самых пят. Но Феано не замечала их, она лишь гордо поднимала голову, встав позади своего царя. Менелай даже не замечал ее, он был слишком поглощен происходящим. Ей никогда не встать рядом с ним, ведь как ни старалась Феано занять место царицы, до только тщетно все. Она чужачка, бывшая пленница. Ее не принимали всерьез.

Менелая окружали знатнейшие из знатных, царские экеты, или спутники. Они шумели, хвастались друг перед другом бронзой оружия и золотом поясов. Они уже делили будущую добычу, но Феано не слушала их болтовню. Она стояла обманчиво расслабленная, словно львица, которая лежит у водопоя в ожидании зазевавшейся косули. Когда наступит нужное время, Феано сделает свой бросок, быстрый, точный и беспощадный. Вот оно! Сейчас! Менелай отошел в сторону, чтобы поговорить с одним из колесничих, а его спутники остались ждать, наблюдая, как тянут жребий пращники и копьеносцы.

— В моей земле знают, что Трою можно взять только одним способом, — негромко произнесла она, незаметно подойдя сзади к кучке знати, кутающейся в плащи.

— О чем ты, женщина? — резко повернулся к ней Кратесий, первый из спутников Менелая.

— Только тот царь, что принесет небывалую жертву, покорит Трою, — ответила Феано, едва шевеля губами. Теперь на нее, похожую на статую богини, смотрели все. Смотрели с тупым недоумением, словно на бронзовую жаровню, что вздумала вдруг заговорить.

— Я родом из страны Вилуса, — не моргнув глазом, соврала Феано, которая и сама уже свято верила в свое высокое происхождение, — а царь Приам — мой дальний родственник через род владык соседнего Дардана. В моей семье это знают все, ибо таково тайное пророчество, которое столетиями передается от отца к сыну.

— Говори! — требовательно произнес Кратесий. — Что за жертва такая небывалая? Сто быков нужно отдать богам?

— Богам не нужны какие-то быки, — презрительно скривила Феано прекрасное лицо. — Пророчество таково: лишь тот царь, что не пожалеет свое законное дитя ради обладания Троей, достоин владеть великим городом! Тот же, кто не готов на такое свершение, погубит свое войско понапрасну. Если армию поведет трус, то никому из вас не суждено вернуться домой. Неприступную Трою не взять без помощи богов, а они не станут помогать без богатого подношения. Они не удовлетворятся ребенком бессловесной рабыни. Только царская кровь должна окропить жертвенник.

— Это все? — спросил Кратесий, который смотрел на нее во все глаза.

— Не все, — Феано покачала головой. На ее лбу сверкнул красный камешек, которым был украшен золотой обруч, обнимающий непослушные волосы.– Первый, кто ступит на троянский берег, непременно погибнет. Ибо такова воля богов.

И Феано, завернувшись в длинный плащ, пошла наверх, во дворец. Она изрядно замерзла на пронизывающем ветру. А знатные колесничие погрузились в глубокие размышления. Им, слепо верящим в потустороннее, все сказанное казалось понятным и логичным. Да и человеческие жертвы — дело не то, чтобы очень редкое. Только обычно для этого использовали рабов и пленников. Но тут ведь и впрямь война ожидается небывалая, а значит, и жертва должна быть такой же. Сегодня вечером Феано предстоит ответить на несколько неприятных вопросов, и она на них ответит. И даже поклянется на жертвеннике Великой Матери, если понадобится. Она готова пойти до конца.

— Баба из царского рода с пророчеством шутить не станет. Я ей верю! — сказал Кратесий после недолгого раздумья, а остальные экеты согласно заворчали.

Новое знание как нельзя лучше легло в их картину мира. Милость богов-олимпийцев напрямую зависит от обилия подношений. А раз так, то ванаксу Агамемнону поневоле придется сделать нелегкий выбор.

1 Восход Плеяд — появление этого звездного скопления перед восходом Солнца. Плеяды еще называли «Семь сестер» по количеству звезд.Восход происходит в середине мая, когда в Бронзовом веке начиналась посевная и открывалась относительно безопасная навигация в Средиземном море. В более поздние времена навигацию открывали уже в середине марта, когда «Аполлон усмирит волны и первые листья на кончиках веток смоковниц станут равны по длине отпечатку вороньего следа». А родосцы и вовсе плавали в Александрию круглогодично, пользуясь финикийскими портами.

2 Вероятно, спартанское царство того времени не соответствовало границам Лакедемона более позднего времени. Город Амиклы, стоявший в 5 км южнее Спарты, скорее всего, имел своего басилея, так как его раскопки показывают куда более высокий уровень материальной культуры.

Глава 23

Год 1 от основания Храма. Месяц третий, не имеющий имени. Март 1175 года до н.э.

Они прошли Керкиру без особенных приключений. Басилей острова принял подарки, восторженно походил вокруг биремы, поцокал языком, острым взглядом корабела отмечая то одну деталь, то другую, а потом вздохнул горестно. Видимо, прикинул свои шансы повторить нечто подобное и загрустил. «Тритон» предусмотрительно не стали вытаскивать на сушу, а потому бронзовый нос остался в воде, лишь тенью напоминая о своей грозной силе. Впрочем, внимания басилея он не удостоился. Сюда еще не дошли слухи с Великого моря, ведь Керкира — захолустье почище Итаки. Корабль повелителя Сифноса не стал задерживаться здесь. Они высадились в глубокой бухте на эпирском берегу, куда впадала река Фиамида, а потом взяли проводника из рыбацкой деревушки. Оставалось немного. Три дня пути по извилистым горным тропам, и они попадут в самое сердце земель пеласгов, живших здесь с незапамятных времен. Это племя имело беспокойных соседей. Оно делило горы с теми из дорийцев, что понемногу тянулись на юг, выдавливая все дальше и дальше даже собственных соплеменников.

— Додона! — проводник, тощий седой мужичок, неутомимый, словно