Девять жизней - Квинтус Номен

на юг, а на север) мне было вообще… безразлично. Тем более рыбы в ней тоже стало заметно больше. По крайней мере уже через час я понял, что голод мне не грозит: рыбы было действительно много. Я успел пять штук поймать, и минимум три из низ были достаточно большими, чтобы целый день, съев такую, сытым ходить. Или все же просто с голоду не помирать – мне попались три сома явно больше килограмма каждый. Правда, оставался вариант, что я всех больших сомов в реке выловил, но меня и это беспокоило не сильно. Просто потому…

Я, пока шел на речку, сидел, пялясь на кусок сосновой коры и возвращаясь обратно к «дому», все время усиленно размышлял относительно грядущей индустриализации. И мысли у меня сформировались в простую, как мне показалось, истину: здесь я ничего сделать не смогу. Потому что, насколько я помнил историю, для индустриализации требуются знания, труд и ресурсы. И если со знаниями у меня было неплохо, труд… ну я все же постараюсь мышцу подкачать, чай не впервой. А вот с ресурсом…

Вроде бы на территории Москвы из полезных ископаемых было только золото, причем в этой самой речке. Или в соседней: рядом текла либо будущая Яуза, либо Чермянка – а вся долина Яузы быка как раз золотоносной. Вот только золота тут было всего порядка трех тонн, максимум что-то в районе пяти – но это если долину полностью выпотрошить, то есть на десять метров в глубину промыть весь песок полосой метров в триста пятьдесят и длиной за тридцать километров. Но ведь сейчас даже за золото ничего купить нельзя, так что данный ресурс мне точно не подходит. Еще был лес – но, мне кажется, лес не только здесь теперь растет, а еще… А еще был песок и глина – вещи в деле индустриализации явно не лишние, но совершенно недостаточные. А вот что-то достаточное имелось в изобилии несколько южнее, там, куда мы в прошлый раз переселились. И я ведь даже знал, как туда пройти!

То есть примерно знал: тут же и пейзаж, и климат поменялся. И вообще все поменялось – это только мы с котиками теми же остались. Но я подумал, что то, что мы остались теми же, тоже очень важно: котята, хотя и снова стали маленькими, в душе остались большими, причем на самом деле членами моей семьи – так что в походе они будут меня просто сопровождать. Или не просто, но уж переноску-то я всяко донести смогу. Там ведь пройти-то всего… по моим прикидкам, если напрямую идти, то километров двести, плюс крюк какой-никакой дать придется, так что за месяц точно дойду. Скорее всего дойду, если ничего мне не помешает. Не помешает дикая природа, погода, хищные звери с всякие аборигены. Которые – а в этом я был точно уверен – здесь есть. И, возможно, они даже где-то поблизости водятся…

Ладно, дойти-то я дойду, но бросать непосильным трудом нажитые богатства было очень жалко. Я же действительно все это нажил тяжким трудом, больше полувека вкалывая в «прошлой жизни» на благо котеек – и, думаю, все, что мне сейчас дали, и было платой за этот труд. Небольшой – но уж сколько наработал, столько и получил. Шестьдесят четыре коробки с мягким кормом для котиков, каждая два с половиной кило весом. Сухой корм, пеллеты… черт бы с ними, с пеллетами, но еще ведь и соль, и амуниция, и меховое одеялко, и простыня изо льна… И кровать. Все это, если вместе посчитать, тянуло явно за два центнера, а я столько не то что не перенесу, но даже и не подниму. Но если не поднимать, то проглядывались довольно интересные и относительно рабочие варианты.

Следующие две недели я вкалывал как карла наемная с рассвета и до заката. Даже больше: вскакивал я до рассвета, бежал на речку (с котиками), там быстро ловил рыбу (на рассвете она клевала как бешеная), затем бегом возвращался обратно и начинал пилить и строгать. То есть рубить, ведь пилы у меня не было – но я точно знал, что рубить и как. И через две недели у меня появилось очень удобное «транспортное средство»: я к кровати приделал два колеса, оглобли, впрягшись в которые я вполне мог полностью нагруженную эту своеобразную телегу тащить за собой неспешным шагом. Пока делал колеса, обнаруждил под кроватью все ту же бутылку с гусиным жиром – так что и чем колеса смазать, у меня теперь имелось. Правда, утром в ней жира больше уже не стало… ну и плевать, мне сейчас главное – до нужного места добраться, а там я как-нибудь и с жиром разберусь.

Так что раненько утром я все, что мог, на нее нагрузил и, тяжело вздохнул, отправился в путь. Откровенно говоря, зверикам моя идея понравилась не очень – но принципиальных возражений они не высказали, так что мы пошли. И шли мы довольно интересно: с утра оба зверя героически «помогали мне» тащить повозку, сидя у меня на плечах (оба сидели) и подбадривая меня громким мурлыканьем, а после обеда они сидели уже в повозке, заняв места в поставленной на нее переноске.

Идти было довольно легко: лес вокруг, как я откуда-то знал, относился у «светлохвойной тайге», то есть земля была усыпана толстым слоем опавшей сосновой хвои, а всяких кустов по пути в основном и не встречалось, так что и тележку катить было не особенно трудно. И, что меня удивляло, я шел вообще как будто «по компасу», вообще не задумываясь о направлении. Погода была терпимой (за первые две недели пути дожди всего два дня шли), с едой… котикам еды хватало, их пакетиков. А мне – тоже хватало: зверики упорно всякую дичь ловили и приносили ее мне. Дичь была, конечно, мелковата: мышки там, белки какие-то, птички – но я уже в «прошлой жизни» привык есть все, чем отравиться нельзя, так что выпендриваться мне и в голову не приходило. Еще раза три мы проходили мимо каких-то водоемов, где я слегка запасался рыбой – но постепенно силы мои заканчивались и я уже начал подумывать о том, что у следующей речки я сделаю остановку уже длительную, просто чтобы отъесться. Но останавливаться не пришлось, а пришлось даже наоборот…

На шестнадцатый день путешествия мне навстречу из-за какой-то густой заросли кустов вышли два человека. Два человека с дубинками и с копьями, причем у копий были очень острые