Врач из будущего. Подвиг - Андрей Корнеев

— А мы? — Как-то растерянно и беспомощно спросил молоденький лейтенант.

— А что мы? Мы снова поломаем им планы.

— Есть поломать планы врагу! — Козырнул лейтенантик Лешке Морозову, вера в командира белостокской крепости была безгранична.

Полковник Морозов обернулся к офицерам своего штаба обороны.

— Это не победа. Это — передышка. Используйте её. Укрепите этот рубеж так, чтобы им стало страшно даже думать о нём. А про ракеты… — Он хитро, почти по-стариковски, прищурился. — Теперь мы сделаем им таких столько и таких «подарочков», что они будут им ночами сниться. Бутафорских, пусть тратят на них свои снаряды, на них, а не на наш город…

Глава 23

Подвижные решения

Лев стоял у окна в своем кабинете, глядя на расцветающие под солнцем деревья внизу, но не видел их. Его взгляд был обращен внутрь, к картам фронтов, которые он помнил наизусть. Наступление. После Сталинграда все понимали — это лишь начало. Грядет новое, еще более масштабное сражение.

— Верно, Лев Борисович. Счет снова пойдет на часы, а не на сутки.

Лев обернулся. В кабинете, кроме него и Кати, были Громов и Артемьев. Старший майор ГБ держал в руках папку с знакомым грифом «Сов. Секретно». Артемьев смотрел на Льва с привычной холодной оценкой.

— Директива Ставки, — голос Громова был ровным, без эмоций. Он откашлялся и зачитал выдержку: — «В связи с планируемым летним наступлением на ряде стратегических направлений, обеспечить опережающее развитие и внедрение подвижных медицинских формирований, способных к развертыванию в непосредственной близости от линии фронта для оказания квалифицированной хирургической помощи в сроки, исключающие развитие необратимых патологических состояний».

Артемьев положил на стол схему.

— Задача: создать и обкатать прототипы мобильных хирургических групп. Радиус работы — двадцать-пятьдесят километров от передовой. Время автономной работы не менее семидесяти двух часов.

Лев медленно прошелся к столу, его пальцы легли на края схемы. Он не видел чертежи — он видел разбитые дороги, грязь, тряску, темноту и бесконечный поток раненых, которых раньше было некому и негде спасать.

— Грузовик, — тихо сказал он. — Не просто санитарный транспорт. Грузовик-лаборатория-операционная, три в одном. Энергонезависимость за счет бортовой сети и резервных источников. Полная автономность на трое суток по воде, электричеству, медикаментам. И главное — возможность работать в движении, если потребуется срочный отход.

— В движении? — Катя подняла брови. — Операция в трясущемся кузове?

— Лучше тряска, чем смерть от шока или кровопотери в кузове «полуторки» по пути в стационар, — парировал Лев, не отрывая взгляда от схемы. Его мозг уже работал, выстраивая компоновку. — Екатерина Михайловна, твоя задача — кадры и снабжение, подключи Сашку. Нужны добровольцы из хирургов, анестезиологов, медсестер. Те, кто не боится грязи и неожиданностей. И полный расчет снабжения: топливо, бинты, кровь, антибиотики, продовольствие.

— Будет сделано, — Катя кивнула, ее лицо стало сосредоточенным. Она уже мысленно просчитывала списки и накладные.

— Мы даем вам карт-бланш, — сказал Громов. — Но и требуем результата. Немцы тоже не сидят сложа руки. Их медицинская служба куда лучше мобилизована. Нам нужно их опередить.

Лев посмотрел на него. — Мы не просто опередим. Мы изменим правила игры.

Изменить правила игры оказалось проще на бумаге, чем в инженерном цехе, расположенном в подвале «Ковчега». Воздух здесь пах металлической стружкой, машинным маслом и потом. В центре стоял грузовик ЗИС-5 с пустым кузовом, похожий на гигантскую стальную сардельку. Лев, с куском мела в руках, прямо на его бортах рисовал будущее.

— Здесь, — он провел жирную линию, — операционная на двоих хирургов. Столы — обязательно амортизированные, на пружинах, как в вагонах. Иначе в колдобине скальпель упрется в кость. Здесь — стерилизационная, компактный автоклав на керосине. Здесь — лаборатория для срочных анализов. Кровь, моча. Спальные места для бригады из четырех человек — под брезентовым тентом, натянутым сзади.

— Хирургия в тряском грузовике — это бред, Борисов! — прогремел Сергей Сергеевич Юдин. Его мощная фигура заслонила свет от лампы. — Я за все годы практики не видел большего идиотизма! Хирург должен чувствовать ткань, а не бороться с укачиванием!

— Сергей Сергеевич, — Лев повернулся к нему, и его голос был спокоен, но в глазах горел стальной огонь. — Я только что из приемного покоя. Там лежит боец с ранением бедра, простая артерия. В полевом лазарете ему наложили жгут. До нашего стационара он ехал три часа. Жгут сняли, но нога уже неживая. Газовая гангрена. Через шесть часов его не станет. А если бы ему перевязали артерию сразу, через час после ранения, он бы через месяц вернулся в строй. Выбор прост: бред или смерть. Я выбираю бред.

Юдин хотел что-то сказать, но сдавленно хрипнул и отмахнулся.

Главный инженер Крутов, худой и вечно сосредоточенный, потер ладонью щетину на щеке.

— Пружины для столов, это мы решим. Снимем с списанных автомобильных сидений. Со стерилизацией сложнее. Керосинка в закрытом кузове это угарный газ, нужна вытяжка.

— Сделаем вытяжку, — отозвался Сашка, изучая шасси. — И усилим раму, чтобы не развалился на первой же промоине. Лев, питание аппаратуры?

— От бортовой сети, аккумуляторы. Плюс ручной генератор на случай полного отказа. Нам нужен свет для операций, питание для портативного ЭКГ и маленького коагулятора.

— ЭКГ на радиолампах, — пробормотал Крутов, делая пометки в блокноте. — Сожрет аккумулятор за два часа.

— Значит, будем включать его только для диагностики, на минуты. И сделаем аспиратор с ручным приводом. На случай, если электричество кончится в самый неподходящий момент.

Споры продолжались еще час. Рождался не просто автомобиль, рождалась идея. Идея того, что медицина может быть быстрой, мобильной и безжалостно эффективной.

Пока в цехе кипела работа над «хирургическим зисом», в другой лаборатории на первом этаже, пахнущей озоном и оптической смолой, рождалось иное чудо. Лев разложил на столе трофейный немецкий гастроскоп. Длинная, блестящая, негнущаяся стальная трубка с лампочкой на конце.

— Смотрите, — Лев повертел его в руках. — Технически гениально. Практически — пытка для пациента. Слишком длинный, слишком жесткий. Попробуйте проглотить эту штуку, а потом представьте, что у вас прободная язва и перитонит.

Рентген-техник Цукерман, маленький юркий человек с глазами-бусинками, снял очки и протер их.

— Немцы любят сложность. А что предлагаете вы, Лев Борисович?

— Укоротить. Сорок сантиметров достаточно, чтобы осмотреть желудок и двенадцатиперстную кишку. И найти способ сделать кончик гибким. Хотя бы на несколько градусов.

— Гибким? — переспросил молодой инженер Невзоров, гений-самоучка, чьи пальцы были вечно исцарапаны и в пятнах припоя. — Резина? Резина непрозрачна.

— Не резина, световоды. — Лев посмотрел на Цукермана. — Вениамин Аронович, вы же работали