Безумный барон - Виктор Гросов

Ночь перед Испытанием была тихой и черной. Я стоял на стене своего замка, глядя на далекие огни в лагере Орловых. Они праздновали. Они уже считали себя победителями. А я пытался понять, как можно выиграть партию, в которой твой король уже стоит под шахом и матом.

Внезапно за спиной послышался тихий шорох. Из тени выступила фигура в темном плаще. Один из людей Ратмира.

— Барон, — прошептал он, протягивая мне маленький, запечатанный воском цилиндр. — От леди Вероники. Срочно.

Я сломал печать. Пробежал глазами по стремительным строчкам, написанным ее рукой. И снова перечитал. И еще раз. Холодный пот выступил у меня на лбу. Внутри все перевернулось.

Эта хитрая, невероятная лиса нашла лазейку. Юридический казус, древний, почти забытый параграф имперского кодекса. Она не просто нашла его. Она им воспользовалась.

Завтра на поле боя будет не два игрока. А три.

Я поднял голову, глядя на далекие огни вражеского лагеря. На моих губах появилась улыбка. Злая, хищная, полная абсолютного, ледяного безумия.

Они думали, что загнали меня в угол. Они не учли одного.

Иногда лучший способ выбраться из капкана — это затащить в него самого охотника. Надеюсь, я не слишком самонадеян…

Глава 22

Долина Пепла встретила нас молчанием. Это была мертвая земля, шрам на теле мира. Некогда здесь бушевала битва такой разрушительной силы, что сама природа сдалась, уступив место серому, безжизненному праху, который покрывал все вокруг ровным, удушающим слоем. Ветер, гулявший между редкими, обугленными скалами, не нес ни запаха трав, ни шелеста листвы — только привкус золы и забвения. Идеальное место для суда. Или для казни.

Мы вышли на арену — выжженный круг в центре долины — в полном составе. Нас было ровно двенадцать. Я, облаченный в простой, но прочный кожаный доспех, с Искрой на поясе, которая в режиме «маскировки» казалась обычным, хорошо сделанным мечом. Рядом со мной, с каменным лицом, шел Ратмир, сжимая в руке свой двуручный меч. За ним — восемь его лучших воинов, ветеранов, чьи лица были такими же непроницаемыми, как их стальные щиты. И замыкал наше шествие Елисей. Мой рыжий маг нес на спине небольшой, тяжелый короб, обтянутый кожей. Внутри, аккуратно уложенные, покоились пять наших «Стрекоз». Пять отчаянных шансов. Наше безумие.

Напротив, на другом конце круга, выстроился наш противник. Их тоже было двенадцать. Десять воинов в вороненой броне Рода Орловых, с изображением хищного орла на щитах. Они стояли как монолит, единая, безликая машина для убийства. А за их спинами — две фигуры, от которых исходил холод. Их маги. Их «Рассекающие».

Нет, не две. Десять.

Я ожидал увидеть двух, может, трех. Но не десять. Весь их элитный отряд магов-убийц был здесь. Барон Орлов поставил на кон все. Он хотел нас унизить, раздавить, не оставить и мокрого места. Это была показательная порка.

Ратмир тихо, почти беззвучно выругался. Он тоже понял, что расклад изменился. Теперь наши шансы, и без того призрачные, стремились к абсолютному нулю.

В самом центре поля, на небольшом возвышении, стояла третья фигура. Инквизитор Валериус. Его, как и было оговорено, окружал прозрачный, едва мерцающий купол магической защиты — гарантия его неприкосновенности. Он стоял неподвижно, сложив руки на груди, бесстрастный, как изваяние. Судья, наблюдающий за гладиаторами, уже зная, кто из них умрет. На холме, на безопасном расстоянии, расположился Легат Голицын со своей свитой и представители Рода Орловых. Они были зрителями в этом театре абсурда.

План Орловых был прост и оттого еще более эффективен. Их десять воинов должны были связать боем мой отряд, Ратмира и его гвардейцев. Они были опытнее, лучше вооружены, и их было больше. Они должны были создать «стену», живой щит, за которым их десять «Рассекающих» могли бы спокойно, методично, одного за другим, выщелкивать нас с Елисеем. Десять антимагов против одного моего, пусть и талантливого, но все еще неопытного мага. Это не сражение, это расстрел.

Тишину разорвал голос Легата Голицына, усиленный магией и разнесшийся над долиной:

— Именем Императора, Испытание Боем объявляю открытым! Да свершится правосудие и да укажет Единый на правого! Начинайте!

Орловские воины, не дожидаясь второго приглашения, с глухим, слаженным ревом двинулись вперед. Не бегом, нет. Тяжелым, неотвратимым шагом, выставив вперед стену щитов. Это была стальная коробка, которая медленно, но верно сжималась, чтобы раздавить нас.

— Ратмир, держим строй! — крикнул я, выхватывая Искру из ножен. — Не дайте им нас окружить! Елисей, готовься!

Наши воины с лязгом сдвинули щиты, приготовившись принять удар. Я встал чуть позади основной линии, прикрывая Елисея. Он тем временем торопливо снял с плеч короб и открыл его.

Я увидел, как за стеной щитов Орловых пришли в движение их маги. Десять черных фигур разошлись веером. Они не читали заклинаний, не делали пассов руками. Они просто подняли ладони, и я почувствовал, как воздух вокруг них начал уплотняться, как из него уходит сама жизнь. Десять маленьких «черных дыр» готовились к атаке. Их цель была очевидна — Елисей. Единственный маг в нашем отряде. Если они уберут его, мы останемся беззащитны.

— Цели вижу, — прошептал Елисей, его пальцы быстро забегали по поверхности первой «Стрекозы», лежавшей в коробе. — «Система наведения» захватывает их ауры.

— Не торопись, — сказал я, не сводя глаз с приближающегося врага. — Дай им подойти ближе. Нам нужно, чтобы они сконцентрировались. Чтобы поверили, что мы в ловушке.

Стена щитов была уже в пятидесяти метрах. В тридцати. В двадцати. Я слышал их тяжелое дыхание, видел злобный блеск глаз в прорезях шлемов.

— Пора, — скомандовал я.

Елисей нажал на руну активации. С тихим шипением, похожим на вздох, первая «Стрекоза» сорвалась с места. Она не взлетела высоко. Прижимаясь к земле, оставляя за собой тонкий шлейф серой пыли, она, как хищное насекомое, метнулась вперед, огибая строй воинов. Ее цель — крайний слева «Рассекающий».

Он заметил ее. Я увидел, как он вскинул руку, намереваясь «рассечь» эту непонятную угрозу. Но дрон был слишком быстр, слишком непредсказуем. Он влетел прямо в поле его аннигилирующей ауры.

И взорвался.

Взрыв был не громким. Глухой хлопок. Но вместо огня и осколков во все стороны ударила волна чистого, незамутненного хаоса. Это был магический «белый шум», который врезался в упорядоченную пустоту «Рассекающего».

Я увидел, как его фигура на мгновение исказилась. Он вскрикнул, но крик был от удивления. Его собственная сила, его пустота,