Театр стекла и теней - Энн Корлетт

– Дейнс? – поднял брови Итан.

– Ты с ним заодно, – ответила Джульетта. – Вы же вместе работаете.

– Ты меня вообще не слушала, да? Ты по-прежнему думаешь, что все должно быть прямо и просто. Тебе бы в полиции работать, составлять аккуратные списки, выбирать, что подходит к истории, которая тебе нравится.

– Мне не нужна история. Мне нужна правда.

– А вот и нет, – ответил он. – Ты пришла сюда с охапкой надежд, грез и возможностей, отчаянно желая во что-нибудь их вплести. Мне толком ничего не пришлось делать. Ты все сделала сама. – Он улыбнулся. – В этом и штука, конечно. Но хочешь верь, хочешь нет, а я тебе никогда не врал. – Уголок его губ пополз вниз. – Ну, один раз. Но и там я не уверен, что это была совсем неправда.

– Как это не врал? – сказала Джульетта. – Ты сказал, что хочешь спасти ночных двойников.

– Я сказал, что хочу свалить Режиссера. Сказал, что хочу изменить финал, и именно это собираюсь сделать.

– Но ты… – Джульетта споткнулась о жуткую мысль и тупо продолжила: – Ты с ним не заодно. И никогда не был. И он никогда не хотел, чтобы я упала. Это был твой план.

Итан кивнул:

– Я не раз говорил, что для Конрада самое важное – его ви́дение Шоу. – В голос пробилось презрение. – Если можно назвать это видением, учитывая, что ему застит глаза одержимость историей, которая давным-давно закончилась. Вот что он задумал на сегодня. Шанс продолжить историю, которая оборвалась, когда Катерина столкнула твою мать с высоты. Возвращение Лунарии. И во имя ее он готов пожертвовать чем – и кем – угодно. Даже Девушкой в Серебряных Туфлях.

– Но ты сказал…

– Да не тобой. – Он резко отмахнулся. – Настоящей Девушкой в Серебряных Туфлях. – Он потряс головой. – Я как-то тебе говорил, что наши персонажи нам ближе любой живой души. Чего бы ни требовали от резидентов Округа на протяжении столетий, ни один Режиссер не пытался нарушить эту связь. Ни один, кроме Дейнса.

– Он хотел отнять у нее роль? – Джульетта ничего не понимала.

– Он хотел эту роль преобразить, – ответил Итан.

И тут до нее дошло.

– Лунария. Он хочет превратить ее в Лунарию.

– Да, хоть и под другим именем. – Он снова тряхнул головой. – Она заслуживает лучшего. А не роли с чужого плеча, которой Режиссер размахивает, как торговец на рынке, зазывая толпы. – Он нахмурился. – И не замены, наступающей на пятки.

– Замены. – Джульетта уставилась на него. – Ты про меня.

Итан кивнул:

– У него это крутится в голове с тех пор, как он услышал, что ты вернулась в Округ. Я это видел, хотя сначала не понял. С Ливи есть свои сложности. Если учесть, кто ее воспитывал, было бы странно, если б их не было. Дейнс считал, что, начав играть в Шоу, она будет ходить по линеечке, как все остальные. – Он холодно улыбнулся. – Как все остальные его куклы, как все прочие шестеренки в механизме. Он ошибся. Он потратил больше времени, призывая ее к порядку, чем она проводила на площадке. А вот ты… – (Джульетта дернулась, когда он погладил ее по щеке.) – Ты была идеальной заводной игрушкой, ты так отчаянно хотела быть настоящей, что сделала бы все, чего он ни попросит. Мысль о том, как все сложилось бы, стань ты принципалом, должна была прийти ему в голову рано или поздно. Он, конечно, не признавался. Если и заводил речь, то о трудностях Ливи, о деликатности ситуации и о том, как мудро было бы рассмотреть другие опции. Правда в том, что ему плевать, если бы она допилась до смерти, как ее мать, – лишь бы оставался тот, кто сыграет роль так, как Дейнс задумал.

В глазах его блеснул холодный свет.

– Если бы я сразу понял, к чему все идет, ты бы еще в первый день не вышла из Округа. – Джульетта содрогнулась, и он опять слегка ей улыбнулся. – Но ты пригодилась иначе. Когда Конрад описал свой план большого представления, мне все стало ясно. Девушка в Серебряных Туфлях танцует именно там, где танцевала Лунария, готовая принять эстафету. Но вдруг все пойдет не так? Вдруг история поистине повторится? В прошлый раз Конрад пережил ее на честном слове. Когда твоя мать упала с платформы, впервые за всю историю чуть не раскрылась самая темная тайна Округа. Второго такого представления Конрад не переживет. С ним все будет кончено, что бы он ни наплел Совету. – Итан склонил голову. – И все же какое-то утешение у него будет. Симметрия сохранится. Лунария снова упадет. Но на сей раз Режиссер падет вместе с ней.

– Как? – спросила Джульетта. – Они же узнают, что это ты. Рабочие сцены увидят.

– Видишь ли, лояльность не всегда безусловна. Иногда испаряется, едва кто-нибудь сделает более выгодное предложение.

– Но с чего ты взял, что это сработает? – Джульетта отчаянно искала, что противопоставить его беспощадной убежденности. – У Дейнса останется Ливи, как тогда осталась Катерина. Если полиция…

– Полиция, – отмахнулся Итан. – Нет, рано или поздно они обязательно явятся, но дело не в них. Я хочу свалить его, а не свалить все дело на полицию. Когда они приедут, разговаривать с ними буду уже я. А я скажу, что все это лишь дым и зеркала, и да, покажу им Ливи, живую и здоровую. Нет преступления, нет тела – расследовать нечего. Шоу продолжится, как и всегда. – Он пожал плечами. – И никогда не мешает добавить мрачных красок в истории, которые о нас рассказывают.

– А я что – просто подчинюсь? И как ты меня заставишь? – От ненависти Джульетта еле выдавливала слова.

– Тебе не нужно подчиняться, – сказал Итан. – О да, получился бы идеальный театр – должен признать, что тяга к нему у меня не меньше, чем у Дейнса, – но ты посмотри на себя.

Он говорил мягко, как мачеха, когда младшая сестра Джульетты упала с лестницы. Но если бы мачеха была здесь, она бы не смотрела на Джульетту с такой нежностью. Она бы с осуждением смерила ее холодным взглядом. Вот что случается с девушками твоего сорта. Итан провел рукой по ее ноге, и Джульетта проглотила крик, когда он тронул глубокий порез.

– Ты не можешь выйти на площадку в таком виде. И зная все, что ты знаешь. К счастью, у меня есть и другой вариант. Ты мне сама его подсказала.

Жуткое осознание навалилось на нее.

– Эсме.