Справочник существ община г. Тальска - Анна Александровна Никода

— Не уверена, что твое общество будет мне в радость, — заметила она, все же проходя во двор. Но сказала без особой уверенности, потому что ей действительно было страшно. Страшно остаться одной и совершенно беззащитной перед тем, что надвигалось на них словно со всех сторон.

— Мне кажется я заслуживаю большего доверия чем непонятно откуда взявшийся мужик, который даже имени своего не помнит? — пока парни, шумно толкаясь и фыркая друг на друга, умывались в ванной, она осторожно обошла дыру в полу (теперь, наверное, придется рабочих нанимать, если дом окончательно не развалится) и прошла на кухню. Миша шел следом. Она поставила на плиту сковородку, он достал из холодильника яйца и остатки гречневой каши — за пять минут нехитрый стол был собран.

— Ты меня обманул, — Соня поставила на стол деревянную разделочную доску, сверху тут же плюхнулась шипевшая сковорода. Она чуть было не добавила: и сожрал мои конфеты! Но вовремя спохватилась, что это сейчас совсем не важно.

Миша вздохнул. Посмотрел внимательно, словно пытаясь понять, что на самом деле кроется за короткой фразой. Но сказать ничего не успел — Борис с Мотей, как два делящих территорию кота, ворвались на кухню и о разговоре по душам сразу пришлось забыть.

Все трое действительно остались ночевать. Правда, Мотю пришлось отправить в старую баню, во избежание эксцессов, а Бориса положить на одеяло на полу — спать на одном диване с инквизитором он категорически отказался. За ужином же Мише предъявили фотографию следа с места убийства патологоанатома и тот привел его в замешательство:

— Понятия не имею, что это за дрянь, — покрутив фото, признался он, возвращая телефон Моте. — А вы уверены, что след вообще принадлежит существу? Может, зверь какой-нибудь — у вас же тут черт ногу сломит! Охотникам показывали?

Сразу видно, что он горожанин — подумалось Соне. Местные с детства по этим лесам ходят: грибы, ягоды, охота — они каждую зверушку в морду узнают, не говоря уже о следах. Тут она вспомнила еще кое-что:

— А запах? Когда в дом кто-то залез, тут был ужасный запах и я его в доме Марины тоже почуяла! Такой… мускусно-сладкий, тошнотворный.

— Я о таком впервые слышу, но попробую узнать у своих, — решил Миша. — Завтра позвоню.

— И фото твоего отца тоже надо распечатать, — ужасно хотелось спать, но Соня упорно сидела за столом, словно этот маленький мозговой штурм мог им помочь. — Я покажу его Мирче и тетке Томе, если они с бабушкой были знакомы, вдруг он сюда приезжал?

— Насколько я знаю — нет, — посмотрев на нее, Миша решительно встал и скомандовал: — А теперь — спать. Больше мы сегодня ничего нового не узнаем, так что и смысла переживать нет.

Она не стала спорить. И даже как данность приняла, что он тоже сегодня ночует здесь.

Глава 16

Может быть, стресс давал о себе знать, а может — хронический в последнее время недосып, но проснулась Соня уже на работе. Точнее, она и до этого бодрствовала, просто все делала на автомате, слишком погруженная в размышления, и очнулась только когда обнаружила в своих руках фотографию из бабушкиного альбома. В музее никого не было, часы показывали начало десятого, а она разбирала стол Марины. И как эта фотография оказалась там не имела ни малейшего понятия. Честно говоря, Соня даже старалась не вглядываться в вещи, которые на этом столе лежали — слишком уж свежи были воспоминания. Теперь она, вздрогнув, положила фото обратно и осмотрелась уже внимательнее. Несмотря на то, что Марина казалась Соне существом не слишком интеллектуальным, больше заинтересованным в том, чтобы найти отца для своих сыновей, как-то так получилось, что основную работу по выставке, которую вообще-то придумала Соня, она взяла на себя. Она рассылала запросы в областные архивы, переносила данные на компьютер, даже составила пару родословных и тонкие красные линии из шерстяной нитки тянулись от Тальска в разные уголки страны, изображенной на советской еще карте — та висела на единственном свободном куске стены, прикрывая истрескавшуюся краску.

Соня подошла ближе, привлеченная похожим на алую паутину рисунком, и обнаружила, что Тальск действительно был словно магнит для переселенцев. В основном, конечно, из Украины и Беларуси — во время войны. Но были и другие нити, они тянулись к Узбекистану, одна даже уходила за пределы карты к клочку бумаги, приклеенному куском лейкопластыря прямо к стене. На нем почерком Марины было написано «Китай». Рядом висел список фамилий, часть из которых была уже зачеркнута — видимо, Марина успела их данные собрать. В конце списка, неожиданно, стояла фамилия «Светлая Н. и С.». Соня вернулась к карте и нашла сразу две шерстяных нитки — одна из них тянулась к ее родному городу и стало понятно, что Марина присвоила ей статус «переселенки». Почему-то никто здесь и мысли не допускал, что она может просто взять и уехать. В то время как билет на самолет уже был куплен… Нужно было сказать. Соня знала это, но никак не могла найти подходящего момента. А когда момент наступал, она представляла немой (или не очень) укор в глазах тетки Томы, растерянность Моти и не могла решиться.

Вторая нитка тянулась к Грузии и цеплялась там за неизвестную точку в горах, вдалеке от крупных городов, все же на карте обозначенных. Две нитки.

Соня растерянно тронула пальцами красную шерсть, разделяя перекрутившиеся волокна. Интересно. Может быть, Саид тоже участвовал в их опросе? С ней он этого не обсуждал, но ведь они с Мариной общались. Вряд ли, конечно, Саид и ее бабушка были из одной деревни — скорее всего, Марина просто поленилась искать точные координаты и поставила булавку в случайном месте. Впрочем, это можно и проверить — и она вернулась к столу, чтобы найти документы из архивов или хотя бы файл с данными, чувствуя неприятный холодок предчувствия в душе. Бабушка не хотела знать никого из своей прошлой жизни. И хотя с Саидом на первый взгляд у них были хорошие отношения — учитывая в целом отношение бабушки к больницам — но он был единственным, кто вообще хоть как-то связан с ее прошлым.

Ни бумажных документов, ни файлов она так и