Воин-Врач VI - Олег Дмитриев

викинги. Они, перебивая друг друга, говорили, как подводные Боги разъярились на чернявых христиан, выгнав из пучин навстречу им жутких чудовищ, которые, надо полагать, напугали бы самого́ Локи. И ромейский флот утонул. Весь.

Оравших дурниной из покрытой досками и щепками красной воды Чёрного моря добивали острога́ми с лодий, как крупную рыбу. Стрелы берегли. Тут Гнат стал осторожно выглядывать промеж пальцев, кивая. Экономию в войсках он профессионально ценил высоко.

Выходило, со слов не вполне внушавших доверие и отчаянно пахших перегаром источников, что неясно откуда взявшееся бесчисленное войско князя Глеба Всеславича Полоцкого добралось до того самого Диррахия, о котором шла речь на самой первой, ознакомительной встрече лидеров союзных стран во Владимире-Волынском. Там состоялось признание властителем земель от берегов Адриатики на юго-западе до наших, Русского моря, на северо-востоке князя Рогволда Всеславича Полоцкого-Задунайского. А пока властитель набирал аппаратный, политический и в принципе любой вес, волю и слово его нести в тех краях согласились, как и полагается, оба старших брата, Роман и Глеб. Здесь Рысь убрал руки от лица совсем, потому что оно вытянулось так, что за ними всё равно не помещалось.

Встреченных мирно и доброжелательно послов Византийской империи выслушали, успокоили, уверив, что чужой земли княжичам не надо ни пяди. Предупредили, что своей, как отец заповедал, вершка не отдадут. Одного, не сдержанного на слова и опрометчивые угрозы, следуя заветам того же самого отца, повесили за ногу за стенами того же самого Диррахия. Выросшими примерно вдвое, весомо и многозначительно улыбавшимися теперь во все стороны баллистами и камнемётами. Снять верещавшего делегата попробовала было возмущённая нарушением дипломатического протокола группа конных вооружённых товарищей, что остались дожидаться возвращения посольства снаружи. Два странных камнемёта русов плюнули с разных углов стены нехотя двумя бо́чками.

Часть коней, обгоревших и забывших всякие манеры, местные смогли поймать с большим трудом. Трёх, если быть точными. Больше из двух сотен той группы товарищей ловить было некого. Ветер унёс их пепел к Риму над лазурными водами Адриатического моря, а остальное начисто смыл ливень, что хлестал там потом два полных дня. Под ним мокрыми курами и отправились в Константинополь по Эгнатиевой дороге оставшиеся дипломаты. Кинув прощальные взгляды, вполне понимающие, на притихшего под тёплыми струями небесных вод опрометчивого. Так и висевшего вниз головой. Тихо. Наверное, задохнулся. Сырая ряса, обмотавшаяся на ветру вокруг головы, вполне могла немного помешать дыханию.

Северяне со сдержанным уважением отозвались и о походе князя русов на запад, и о посещении его сыном восточных земель, а вторым сыном — юго-западных. И выразили неожиданно робкую для них в их состоянии надежду на то, что когда соседи будут затевать новую прогулку, то возьмут с собой побольше народу. Всеслав обещал подумать. И тяжело посмотрел на Рысь.

— Ну, может, хоть поснедаем? Время ж обеденное, — безнадёжно предложил воевода. Присмотрелся к другу повнимательнее и ответил сокрушённо, — Да понял я, понял… Хаген, дружище! Извиняй, в другой раз поговорим. Пора нам, срочно, ага. До́ма вон уши недра́ные, задницы непо́ротые растут, как грибы. Боюсь, как бы в Юрьеве не узнать нам о том, что Юрка с мамкой Царьград взяли, поиграть…

Да, вот так и рождаются невероятные байки и страшные сказки. Голуби от шведского острова принесли весть о том, что возвращается батюшка-князь с верной дружиной, и что ожидать его следует назавтра, к вечеру. Ви́тень, крепостной старшина, получив известия, тут же велел задержать отплытие всех лодий вверх по течению Двины, вызвал кормчих каждой из них и долго выпытывал, стоя возле здоровенной — во всю стену — карты вверенной территории и течения реки до самого Полоцка, о мелях и перекатах. Отмечая их на карте тонкими хитрыми булавочками с разноцветными флажками. Глеб Всеславич передал из столицы, удобная вещица, если помнить, какой цвет что означает. После того, как оперативная обстановка была трижды проверена, велел кликнуть хозяев постоялых дворов и руководителей заведений общепита. В Юрьеве-Русском работало уже четыре корчмы, помимо тех, что были при каждой из пяти гостиниц. Приглашённые ввалились в зал тут же, будто под дверями дожидались. Потому что под дверями и дожидались, прознав о возвращении Чародея. Ви́тень из полученных вестей тайны не делал, решив, что обрадованный народ работать станет в охотку. И снова не ошибся. Не успев задать вопрос и нарезать задач, старшина получил полные доклады о числе свободных мест и готовности накормить княжью дружину в полном составе, а не только те несколько сотен, что ушли со Всеславом на запад. Весь город всю ночь убирался, подметался, прихорашивался и напитывался ароматами вкусностей.

С первыми лучами Солнца стоял Ви́тень на самой западной башне Юрьева, глядя из-под насупленных бровей красноватыми после бессонной ночи глазами на стену густого тумана, что неохотно отступал под порывами восточного ветра. Он первым и углядел носы лодий, выныривавшие слева. Он и возвестил об этом хриплым радостным рёвом. И он же, проводив не следующее утро караван полочан вверх по Двине, а провожавших их руян — на Запад по заливу, крепко задумался над тем, что же передать с быстрокрылыми гонцами в столицу? По морю они пришли, опередив сроки вдвое. Когда могли их ждать в Полоцке? Нынче к вечеру? Поэтому на белой шёлковой ленточке ушло скупое: «Пять лодий Всеславовых вышли из Юрьева-Русского на трижды седьмой день жни́веня*, на третий день растущей Луны».

* жнивень — одно из древних названий августа.

Ло́дьи шли ходко, уверенно, как сильные и здоровые кони в родное стойло. Где, судя по полученным за кордоном и в устье Двины сведениям, всё было хорошо. Но Всеслав стоял на носу первой лодьи́ хмурый, как небо на востоке. Видимо, впереди стоило ожидать ливней. А то и с грозами.

— Ну чего ты изводишься-то? — в который раз подступился Гнат к другу. Подавая кружку горячего взвара на бруснике. Ветерок на стремнине гулял прохладный для летнего времени, особенно поутру.

— Да душа не на месте, друже, — отозвался Чародей, удивив воеводу и заставив того недобро сощурить глаза, ставшие мгновенно крайне серьёзными. До этого раза Всеслав либо отмалчивался, либо переводил разговор на что-то другое.

— Чуешь? — коротко спросил Гнат.

— Сам не пойму, — вздохнул великий князь. — Слишком много удачи разом. Ромка, говорят, с му́ромой, мордвой да черемисами ряд заключил мирный. С Биля́ром торговать начали, сам видел кожи, кольчуги, оружие и украшения их дивные

— Тонкая работа, — кивнул Рысь, только чтоб не дать другу снова замолчать, замкнуться.

— И дорогая, — согласился Всеслав. — Глебка ромеям кол под самую задницу подвёл, как ты говоришь, хреново затёсанный, с занозами.