Двадцать два несчастья. Том 3 - Данияр Саматович Сугралинов

Я толкнул дверь и вошел.

Внутри пахло кофе и корицей. Очередь из трех человек, две девушки-баристы за стойкой, негромкий джаз из колонок. Нормальное утро нормальной кофейни.

Встав в конец очереди, я принялся изучать меню на стене, когда впереди начался скандал.

— Это что такое? — возмущался парень лет двадцати, держа бумажный стакан. — Это вы называете капучино?

— Это капучино, — терпеливо ответила бариста. — Эспрессо и вспененное молоко.

— Оно еле теплое! — Парень ткнул пальцем в стакан. — Капучино должно быть горячее! Я всегда пью горячее!

— Температура молока шестьдесят пять градусов, это стандарт. Если перегреть, молоко теряет вкус и…

— Мне плевать на ваши стандарты! Переделайте!

Девушка за стойкой вздохнула. Очередь начала нетерпеливо переминаться, а мужчина продолжал размахивать стаканом.

И тут я не выдержал и спокойно обратился к парню:

— Если сделать горячее, это будет просто горячее молоко с кофе, а не капучино.

Мужчина обернулся, готовый обрушить свой праведный гнев на меня, но я смотрел на него без вызова, просто констатируя факт.

— Что? — переспросил он.

— При температуре выше семидесяти градусов белки молока денатурируют, — пояснил я. — Пенка оседает, вкус меняется. Бариста права, шестьдесят пять — оптимум. Если хотите кипяток, лучше заказывайте американо и добавляйте молоко сами.

В очереди кто-то хихикнул. Мужчина посмотрел на меня, потом на свой кофе, потом снова на меня.

— Мужик, ты что, эксперт по кофе? — буркнул он, но уже без прежнего напора.

— Нет, — честно ответил я. — Просто химию и физику в школе не прогуливал.

Девушка за стойкой прикрыла рот ладонью, пряча улыбку. Одна из покупательниц в очереди откровенно засмеялась.

Парень молча забрал свое капучино и направился к выходу, бормоча под нос что-то неразборчивое, но явно ругательное.

Когда дверь за ним закрылась, очередь облегченно выдохнула.

— Спасибо, — сказала бариста, когда я подошел к стойке. — Некоторые клиенты просто невыносимы.

— Не за что. Мне двойной эспрессо, пожалуйста.

Она улыбнулась и принялась готовить заказ, а я достал телефон, проверил время. Двадцать пять минут до заседания. Успеваю.

Кофе оказался отличным — крепким, с приятной горчинкой, в меру кисловатым. Выпил его, стоя у окна, глядя на улицу и думая о предстоящем дне. А допив, выбросил стаканчик и вышел на улицу.

Пора.

Здание районного суда встретило меня очередью на входе и рамкой металлоискателя. Пристав проверил паспорт, внес данные, взял с меня подпись и махнул рукой — проходи.

В коридоре было людно. Я узнал несколько лиц из больницы: коллеги пришли то ли поддержать, то ли посмотреть на мой позор. Харитонов сидел на скамейке у стены, вытирая платком взопревший лоб. Мельник стоял чуть поодаль, делая вид, что меня не замечает.

Журналистов оказалось двое. Длинный козлобородый парень в ярко-алой клетчатой рубашке возился с камерой на треноге, выбирая ракурс — хотя разрешения судьи на видеосъемку еще не было. Плотно сбитая женщина с выбритым затылком и татуировкой на шее, похожая на свирепого бобра, уже включила диктофон, не дожидаясь начала заседания.

Караянниса я не видел. Странно — он же велел быть к десяти.

Двери зала распахнулись. Людская масса дернулась и потекла внутрь, шурша одеждой и сумками. Пристав громко попросил не толкаться. Мы втиснулись в помещение, занимая скамейки перед столом судьи. Кому-то мест не хватило, и люди остались стоять у прохода. В зале стоял гул приглушенных разговоров, скрипа лавок и шороха бумаг.

Я прошел следом за всеми и занял место в первом ряду.

— Встать! Суд идет! — взвизгнула длинноносая секретарь и первой подхватилась со своего места.

За нею с шумом и грохотом начали подниматься присутствующие. В зал вошла судья в черной мантии с развевающимися полами, обдала нас запахом дорогих духов и уселась на свое место.

В зале загрохотало снова — люди опускались на скамейки.

Судья подняла взгляд на нас поверх очков в золотой оправе, и шум выключился словно по мановению волшебной палочки.

— Слушается дело номер N 2–3608/2025 о признании незаконным проведения заседания внеплановой федеральной комиссии по разбору летальных исходов и качеству медицинской помощи, в том числе применения опасных алгоритмов оказания медицинской помощи, оказания таковой в ненадлежащих условиях сотрудником Казанской городской больницы №9 Епиходовым Сергеем Николаевичем, а также о восстановлении Епиходова Сергея Николаевича на работе в ранее занимаемой должности; о взыскании денежных средств за время вынужденного прогула; о компенсации морального вреда.

Судья жахнула молоточком, и у многих дернулось сердце. Думаю, не только у меня.

— Суд приступает к работе. Секретарь, доложить о готовности!

Длинноносая секретарь подскочила и невнятной скороговоркой отбарабанила общепринятую информацию.

— Истец? — Судья подняла голову и поискала глазами, кто тут такой наглый.

Я встал и, как полагается, с расстановкой доложил:

— Епиходов Сергей Николаевич, 1989 года рождения, проживаю по адресу: город Казань, улица Марата, дом 27, квартира 69. Паспорт оригинал вот. — Я подошел к трибуне и протянул паспорт.

Секретарь передала. Судья с брезгливым видом проверила документ, затем сверила с копией в материалах дела, которое умещалось в двух пухлых папках.

Интересно, сколько и чего уже на меня нарыли?

Затем поднялся ответчик. От имени Девятой городской больницы выступал коренастый мужчина, которого я видел впервые. Когда он представился, оказалось, что это штатный юрист. В принципе, логично, хотя Харитонов тоже находился в зале. Сидел сбоку от юриста и поминутно вытирал взопревший лоб. На меня он старался не смотреть, как и Мельник, который тоже затесался среди слушателей.

Потом наступила очередь представителя из городской прокуратуры.

Который тоже представился. Все повторилось, как и у нас с юристом: скороговоркой информация о себе, данные паспорта, сесть на место.

— Еще заинтересованные стороны есть? — поспешно пробормотала судья и быстренько перевела тему. — В таком случае приступаем к слушаниям. Истец…

— Минуточку! — Из глубины зала показался статный, хорошо одетый жгучий брюнет с сединой на висках. — Я представляю сторону истца!

В зале раздался удивленный гул.

— Заявитель? — посмотрела на меня судья и добавила недоброжелательным голосом: — В материалах ходатайства не упоминается, что у истца будут представители.

— Однако статья 49 процессуального Кодекса закрепляет право истца иметь представителя, — с сердечной улыбкой парировал мужчина и ласково добавил: — Позвольте представиться. Караяннис Артур Давидович, 1964 года рождения. Адрес проживания: город Москва, Смоленский бульвар, дом…

Судья