Двадцать два несчастья. Том 3 - Данияр Саматович Сугралинов

— Не дай бог… — Танюха сплюнула три раза через левое плечо и всхлипнула. — Как представлю, как моего сыночку валяют по земле, как избивают его…

— Вот и я о чем. Пусть уж лучше он валяет, чем его.

— И что, поможет это джитсу твое? Бразильское?

— Еще как, — кивнул я. — Там учат не махать кулаками, а забирать противника под себя, переводить в партер и фиксировать так, чтобы он не мог двигаться. Никаких красивых ударов и геройства, зато предельно эффективно.

Взгляд Татьяны был далек от понимания, и я помолчал, подбирая слова попроще.

— Про UFC слышала?

— Это где Хабиб дрался? — встрепенулась Танюха и мечтательно добавила, взгляд ее затуманился. — И еще наш, из Татарстана, Ринат Фахретдинов? Какие у него руки… и плечи…

— Ага, и не только они, еще Ислам Махачев. — Я не был фанатом, но, как и многие в моем окружении в той жизни, конечно, знал о наших чемпионах и разбирался в базовых принципах MMA. — Сергей Павлович, Александр Волков. Так вот, половина чемпионов UFC в той или иной степени владеют джиу-джитсу, и это неслучайно. В реальной драке, особенно когда противников несколько или пространство ограничено, все очень быстро переходит в клинч и на землю. А в партере боксерские навыки практически бесполезны, там работают совсем другие принципы.

— То есть он не станет агрессивным? — насторожилась Танюха. — На людей кидаться не будет?

— Как раз наоборот. Философия джиу-джитсу в том, что настоящая сила проявляется через контроль, а не через насилие. Когда ребенок понимает, что способен удержать и обездвижить противника, ему уже нет нужды никого бить, чтобы доказать свою состоятельность.

Танюха помолчала, медленно переваривая услышанное.

— Вот бы ему уверенности…

— Она там и появляется, причем естественным путем. Без синяков на лице и вызовов к завучу.

— Теперь мне все понятно, — тихо сказала она. — Ты этих уродов своим джитсу раскидал, да?

— Типа того, — ответил я. — Самбо. Оно даже лучше. Если найдем такую секцию ближе, можно и на него записаться.

— Ой, Серега! — печально рассмеялась Татьяна и со вздохом покачала головой. — Мой Степка туда ни в жизнь не пойдет. Я уже заманалась ему отмазки от физры писать. Он на обычную физкультуру ходить не хочет, а ты говоришь — бокс. Его же не заставишь. Даже ремнем.

— Погоди, — сказал я. — Давай я сначала попробую сделать так, чтобы он сам захотел.

— Да ты не уговоришь его никогда! Он же упертый, весь в своего пропавшего без вести папашу.

— Посмотрим.

Сейчас со Степкой разговаривать было уже поздно, он уснул, так что я допил чай и поднялся.

— Пойду. Поздно уже.

Дома меня встретил Валера — сидел на коврике и смотрел укоризненно. Так что я его покормил, налил свежей воды в миску, обновил наполнитель в его туалете, а потом посмотрел на часы.

Нет, спать было еще рано, а потому я решил провести время с пользой. Потому что от тоски и боли есть только одно верное средство — работа. Чем хуже дела, тем больше нужно работать. Мой железный принцип. Не бухать, не рыдать, размазывая сопли и жалуясь всем подряд, не ударяться в ерунду вроде сект или сакрального дыхания маткой, а просто делать свое дело. Классик говорил, что труд создал человека. Я бы добавил: труд его еще и спасает.

Так что я открыл ноутбук и, пока он загружался, позвал:

— Валера, иди сюда!

Наглая скотина, словно чувствуя подвох, осторожно подошел и остановился на дистанции.

— Запрыгивай! — велел я и похлопал себе по коленям.

Валера если и удивился, то виду не подал. Он знал, что я не признаю телячьи нежности, но игнорировать такую возможность не стал и скоренько запрыгнул мне на колени, пока я не передумал.

Уже через пару минут он тарахтел, как трактор, пока я проверял электронную почту.

Там я увидел пропущенное письмо от Караянниса. Адвокат, оказывается, продублировал его и на телефон, пока я дрался с гопниками, и писал, что ходатайство о привлечении Лейлы к процессу готово, и мне нужно быть в суде завтра к десяти утра.

Значит… завтра решится, что и как я дальше буду делать. Но сейчас…

Сейчас меня волновало иное. Оправдают меня или нет, а отказываться от науки я не собирался.

Так что я сел писать реферат для аспирантуры, правда, печатать пришлось одной рукой, потому что другой я поглаживал котенка. Теплая тяжесть на коленях странным образом успокаивала, мои мысли переключились на действительно важные вещи, и боль от разрыва с Дианой отступила куда-то на периферию сознания…

…но не успел я набросать даже полстраницы анализа прогностической значимости пролиферативных маркеров в менингиомах, как зазвонил телефон.

Не отрываясь от ноутбука, я заметил высветившееся имя — Диана, но трубку брать не стал. Какой смысл?

Даже если она найдет объяснение своему поведению, обоснует, почему все так получилось, для меня это уже не имеет значения. Горько, конечно, но хорошо, что все вскрылось именно сейчас, а не когда наши отношения зашли бы далеко. Чистый маркер несовместимости ценностей. Проще говоря, не мой человек.

— Лучшее предсказание будущего поведения — прошлое поведение, — сказал я коту, почесывая его за ухом. — Это, Валера, не я придумал. Это психология.

Валера психологией не интересовался совершенно, он предпочитал мурлыкать, и был совершенно доволен жизнью.

— Хоть кому-то из нас хорошо, — завистливо проворчал я, почесал его за ухом и вернулся к реферату, где нужно было сделать красиво анализ результатов комбинированного лечения и факторов, влияющих на прогноз глиобластом больших полушарий головного мозга.

Увлекся настолько, что даже не сразу заметил новое сообщение.

Открыв его, я вздохнул — Диана писала: «Сережа, ну хочешь, я больше никогда-никогда с ним общаться не буду? Даже здороваться?»

И что ей ответить? Рамиль здесь вообще ни при чем. Дело в том, что за три недели знакомства она успела выстроить целую систему манипуляций, которую мой затуманенный гормонами разум игнорировал.

Пропустил одно свидание — получил «штраф» в виде двух обязательных желаний для «реабилитации», а я и рад стараться. Выставила условия вместо прощения. Требовала то одного, то другого, не учитывая ни моего состояния, ни планов, а возражения пресекала. Внедрила постоянный контроль на стадии, когда еще