Двадцать два несчастья. Том 3 - Данияр Саматович Сугралинов

В зале зашушукались. Женщина-бобер подалась вперед и ткнула свой диктофон чуть ли не в лицо Караяннису.

— При… хм… принимается. — Голос у судьи сел, и она дернулась за стаканом воды.

Коренастый юрист подскочил со стула и заверещал:

— Протестую! Защитник не был изначально заявлен в материалах дела!

— Статья 49, — повторил с намеком Караяннис и доброжелательно улыбнулся.

— Протест отклоняется, — растерянным голосом сказала судья и виновато посмотрела на Харитонова.

У того аж желваки заходили по скулам, и он заерзал на стуле.

— Предъявите доверенность, — все-таки смогла взять себя в руки судья.

Караяннис широко улыбался. Его улыбка была одновременно сердечной улыбкой голодной барракуды и хищным оскалом доброго дядюшки.

Я восхитился его актерским мастерством — Станиславский и Мейерхольд аплодировали бы стоя и хором рыдали от зависти.

— У сторон ходатайства и отводы будут? — усталым голосом спросила судья и укоризненно посмотрела на юриста.

— Руководствуясь положениями статьи 43 ГПК РФ, прошу привлечь в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора на стороне ответчика, Хусаинова Ильнура Фанисовича! — выкрикнул тот. — Считаем, что в случае удовлетворения требований истца могут быть затронуты права Ильнура Фанисовича, как отца, к чьей дочери применял опасные алгоритмы оказания медицинской помощи истец! Ходатайство с обоснованием прилагается к материалам дела!

Судья строго зыркнула на секретаря. Та вскочила со своего насеста и поцокала каблучками к столу. Схватив папку, она торопливо перевернула пару листов и положила ее в раскрытом виде перед судьей.

Та углубилась в чтение.

В зале стояла оглушительная тишина.

Караяннис цвел улыбкой, Харитонов смотрел злобно и настороженно, а бледный юрист больницы кусал губы и то краснел, то бледнел.

Наконец судья дочитала и спросила:

— Возражения есть?

— Не возражаю, — сердечно проворковал Караяннис.

Судья скривилась и кивнула:

— Принимается.

Затем посмотрела на юриста больницы и спросила:

— У вас?

— В ходе заседания, — строго отрезал тот.

Судья неодобрительно поджала губы, опять стукнула молотком и сказала:

— Приступаем к слушанию.

Караяннис подошел ко мне и опустился рядом на соседнее место. Женщина-бобер навострила левое ухо и начала подбираться поближе, но ей мешал мужик с камерой. У них даже завязалась небольшая тихая потасовка. Победил козлобородый журналист, еще раз доказав, что сильный пол — это сильный пол. Раздосадованная женщина-бобер вернулась на место и попыталась мимикрировать под жирафа, максимально вытянув шею в нашу сторону.

— Скажешь, что тебя буду полностью представлять я, — шепнул Караяннис, а потом добавил чуть громче: — Но не переживай, в прениях я тебе слово дам. Хотя это будет, скорей всего, в следующий раз, так что успеешь подготовиться…

— Тишина в зале! — рявкнула судья и грозно посмотрела в нашу сторону.

— … у нас теперь есть козырь, но мы пока не будем его раскрывать, — нимало не обращая внимания на судью, продолжил Караяннис, а потом вдруг добавил: — Короче, когда сюда ехал, я подумал, что…

— Тишина в зале! — повторила судья, и на ее скулах заходили желваки.

— Так вот, я посмотрел на…

— Представитель истца Караяннис! — взвизгнула судья. — Я делаю вам замечание! С занесением в протокол! Если еще раз вы нарушите работу суда, вам придется покинуть зал!

Слушатели охнули и зашушукались. Хусаинов и Харитонов приободрились, юрист заулыбался с довольным видом, женщина-бобер и мужик с камерой навострили уши, почуяв горячий материал.

А Караяннис ответил спокойным и немного скучным голосом:

— Раз надо, выгоняйте. Я подчинюсь. Только не забывайте о статье 258 и, когда будете уведомлять палату адвокатов и искать мне замену, не забудьте упомянуть, что я консультировал своего подопечного.

И еще шире улыбнулся, так что я даже испугался, что его лучезарная рожа сейчас треснет и обильно забрызгает нас всех елеем.

Лицо судьи перекосило, и она проскрежетала уже более выдрессированным голосом:

— Прошу соблюдать тишину в зале. Если вам необходимо проконсультировать истца, делайте это тише. Вы мешаете работать!

Караяннис с покаянным видом приложил ладонь к сердцу и склонил повинную голову с уложенной дорогим парикмахером стрижкой. Но улыбка у него при этом была триумфальная и жуликоватая. Сейчас он напоминал мне Валеру, после того как тот нассал в туфлю Дианы и вернулся на кухню.

Судья молча проглотила поражение и спросила, глядя мимо нас:

— Еще ходатайства будут?

— У стороны истца есть ходатайство, — громко заявил Караяннис. — Просим суд вызвать и допросить в качестве свидетеля Хусаинову Лейлу Ильнуровну, пациентку, которой истец провел операцию и спас жизнь.

На мгновение зал затих, но в следующее мгновение взорвался, и судье пришлось колотить молотком, чтобы призвать всех к порядку, после чего она рявкнула:

— Принято! — И ее губы дернулись в печальной гримасе.

Хусаинов же побагровел, выхватил телефон и принялся торопливо строчить.

Тем временем Караяннис разулыбался еще шире:

— Ввиду того, что свидетель находится в клинике в связи с реабилитацией после травмы и операции, сторона истца ходатайствует об отложении судебного заседания в связи с невозможностью ее явки.

Юрист больницы подпрыгнул на стуле:

— Возражаю! Считаю это затягиванием процесса!

— Вот справка из больницы, подтверждающая сложное состояние свидетеля, — лучезарно промироточил Караяннис, заливая всех елеем всеобъемлющего концентрированного счастья, и передал справку судье.

На Хусаинова было страшно смотреть. Казалось, его сейчас инфаркт хватит. Но моя Система промолчала, значит, не хватит. Поэтому я отвернулся.

— Суд, выслушав мнения сторон и изучив представленные документы, считает возможным удовлетворить ходатайство, — холодно произнесла судья. — В судебном заседании объявляется перерыв до завтрашнего дня.

Она резко встала, чуть не опрокинув стул, и, не дожидаясь, пока остальные поднимутся, стремительно вышла из зала.

Начался шум, все повскакивали с мест. К нам проталкивались Харитонов и Хусаинов, но они не смогли обойти женщину-бобра, которая вознамерилась любой ценой получить интервью у Караянниса.

— Возьми у секретаря пропуск на завтра, — велел мне адвокат и радостно заулыбался журналистке.

Та торопливо схватила его за рукав и потащила к выходу. За ней устремился и козлобородый журналист с камерой, огорченно помэкивая по дороге.

Чтобы не разговаривать с Харитоновым и Хусаиновым, я тоже быстро выскочил в коридор, аккуратно обошел Караянниса, который хорошо поставленным голосом сердечно объяснял женщине, что его миссия — помогать людям, оказавшимся наедине с бездушной бюрократической системой, что закон