Метод Макаренко - Феликс Кресс

— Подробности, — попросил я.

Самойлова вздохнула и отвернулась.

— Сколько себя помню, родители состояли в этой своей секте. Когда была маленькая, они и меня таскали с собой. Пели там все вместе, за ручки держались. На улицу меня не пускали играть. Интернет и телевизор тоже были под запретом. Говорили, что это порочное всё. Мне они постоянно про благочестие твердили и в подвале запирали, чтобы я подумала над своим поведением, если сделала что-то не так, — Самойлова выдала ядовитый смешок. — А сами бегали к своим любовникам и домой приводили, думали, я не пойму. Лицемеры хреновы, — выплюнула она.

— Не выражайся, — на автомате выдал я.

— Серьёзно? — Самойлова посмотрела на меня со скепсисом. Я пожал плечами. — Ладно, не буду. Будет закурить?

— Не курю и тебе не советую.

— Ладно, — снова вздохнула девушка и замолчала.

Некоторое время она дёргала нитки на своих рукавах и молчала. Кажется, снова плакала, но быстро прошло. Я не лез пока с вопросами, самому нужно было переварить услышанное.

Если то, что рассказала Самойлова о своих родителях, правда, то они не помощники, наоборот, добьют девочку своими нотациями. Нужно будет взять ситуацию в свои руки.

— Я ведь поэтому и из дома сбегала, — неожиданно нарушила тишину Самойлова. — Не могла больше находиться дома. Как раз тогда и познакомилась с Кириллом. А теперь они все правы. И Кирилл, и родители.

— В каком смысле?

— Я теперь не только внешне, но и на самом деле грязная шлюха и заслуживаю только одного, — с зарождающейся истерикой в голосе пояснила Самойлова. — А ведь я так одевалась только. Хотела позлить родителей. У меня и парней-то никогда не было… Сама виновата, вот Кирилл и…

Всхлипывания участились. Я вздохнул и приобнял девчонку. Она уткнулась лбом в моё плечо и снова дала волю эмоциям. Когда рыдания пошли на спад, я серьёзно проговорил:

— Послушай внимательно, Самойлова. Иногда мудак, просто мудак. Ясно? Не смей винить себя или гнобить. Ты могла одеваться иначе, вести себя иначе, а он мог поступить ровно так же. Понимаешь? Дело не в тебе и в твоей одежде. Дело в том, что просто он гниль по натуре своей. Не человек, а мразь, которая поверила в свою исключительность. Родители твои тоже мудаки, но по-своему. С ними я сам поговорю. И не бойся, — я остановил её, не дав снова возразить. — Вообще ничего не бойся. Я решу эту проблему и сделаю так, чтобы эти гниды понесли заслуженное наказание и больше не смели творить подобную херню.

— Не выражайтесь, — бледно улыбнулась Самойлова, шмыгнув носом.

Я посмотрел на неё и тоже улыбнулся.

— Ладно, не буду. А теперь вставай. Хватить реветь. Нужно пойти в больницу. И не спорь. Всё должно быть по закону. Ты пострадавшая сторона. Стыдиться тебе абсолютно нечего и замалчивать тоже ничего не нужно. После больницы пойдём в полицию, напишем заяву.

— В полицию нельзя. Кирилл сказал, если пойду, то он выложит в сеть видео.

— Какое видео?

— Он снимал всё на камеру, — потупилась Самойлова.

— Понятно. В любом случае в больницу нужно идти. У тебя родственники есть? Кроме родителей.

Самойлова покачала головой.

— Понятно.

Я задумался. Домой ей и правда пока лучше не стоит идти. По крайней мере, до тех пор, пока я сам не поговорю с её родителями, а там видно будет. Ко мне ей тоже нельзя. Если узнают, слухи всякие могут пойти. Мне-то пофиг, а вот ей и так хватает поводов для переживаний.

И тут меня посетила прекрасная мысль. Зоя Валентиновна, мать моя. Она сейчас тоже в тоске и печали после моего переезда. Вот пусть и пустит всю свою материнскую заботу в правильное русло. Девочке сейчас нужны поддержка и внимание, а Зоя Валентиновна, уверен, сможет их ей дать в избытке.

Приняв решение, я встал и протянул Самойловой руку.

— Пойдём.

— Куда?

— Сначала в больницу.

* * *

— А она точно не будет против?

— Точно, — в третий раз ответил я, пока мы шли из больницы домой. — Моя мать обожает гостей. Я сейчас тебя оставлю здесь, а потом поеду к твоим родителям. Поговорю с ними и захвачу тебе одежду.

— Хорошо, — глухо отозвалась Самойлова.

Я достал ключ и открыл дверь. В комнате работал телевизор, а на кухне слышалось копошение и мерный стук, как будто молотком стучат.

Махнув рукой Самойловой, чтобы она снимала обувь и куртку, прошёл на кухню.

— Привет, мам, — поздоровался я.

Зоя Валентиновна вздрогнула от неожиданности и резко обернулась.

— Егор, — улыбнулась она. — Хорошо, что пришёл. Я как раз солянку приготовила, и отбивные скоро будут готовы.

— Спасибо, — поблагодарил я и потянул носом. Пахло вкусно, а я после тренировки голоден был, как стая волков. — Но я не один.

Мать удивлённо посмотрела на дверь, ведущую в кухню и почему-то шёпотом спросила:

— С девушкой?

— С девушкой, — подтвердил я. — Но не с моей. Ученица пострадала. Идти ей пока некуда, домой нельзя. Я привёл её сюда, подумал, ты не будешь против компании.

Тут в дверях показалась Самойлова.

— Здравствуйте, Зоя Валентиновна.

Мать немного заторможенно посмотрела на девушку. Оценила её внешний вид и кивнула.

— Здравствуйте, — ответила она. — Есть хотите?

— Хотим, — ответил я за нас двоих. — Юля, пойдём, я покажу тебе, где здесь ванная комната, и дам тебе пока свою одежду. Она, конечно, будет тебе великовата, но переждать сгодится.

Пока Самойлова была в ванной, мать подошла ко мне с вопросами.

— Это то, о чём я думаю? — спросила она.

— Это то, о чём ты думаешь.

Мать поджала губы и с силой застучала молотком по мясу. Да так, что аж ошмётки в разные стороны полетели.

— Известно кто? — снова спросила она.

— Кирилл Бикбулатов с компанией, — ответил я.

Молоток особенно громко стукнулся о доску.

— Малолетний козёл, — процедила мать.

— Знаешь его?

— Знаю. И папашу его знаю. Старший ещё хоть с какими-то понятиями. А вот сынуля… Вырос с золотой ложкой в жопе и ведёт себя соответственно.

Я хмыкнул.

— Ну сейчас он перегнул палку и должен ответить за всё.

Мать усмехнулась.

— Егор, этот говнюк палку перегнул давным-давно. Девочка как?

— Хреново, я думаю. Но в целом держится. Ты там поговори с ней как-то на вашем женском языке. Я постарался поддержать её, но со словами у меня не очень как-то.

— И это говорит учитель русского языка и литературы, — поддела меня мать.

— Одно другое не исключает.

— Ладно уж, я помогу. Дело деликатное, и не всякий мужчина может подобрать нужные слова в этом вопросе.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Когда Самойлова вернулась в кухню и мы