Нашествие. Попаданец во времена Отечественной войны 1812 года - Юрий Григорьевич Корчевский

Молчит старейшина.

– Сейчас я начну расстреливать по одному мужчине каждую минуту, и так до тех пор, пока не уничтожу всех мужчин. Вот этого! – Алексей показал на горца.

Егеря побежали, схватили за руки, подтащили к стене. Еще двое уже готовили ружья.

– Целься. Пли!

Залп, и мужчина упал. В толпе вздох, вопль. Алексей достал часы. Через минуту скомандовал:

– Вот этот!

Алексей не был жесток, но за погибших своих солдат должен был преподать урок, даже если бы сам потом попал под трибунал за самоуправство. Если простить убийство солдат, подобные случаи будут повторяться. Горцы должны знать: за убитого уруса обязательно последует публичное наказание.

Егеря выхватили из толпы мужчину лет тридцати. Стоявшая рядом женщина вскинула руки, стала молить о пощаде. К ней жались трое детей. У убитых егерей тоже были семьи и дети. Кто их пожалел?

– Целься, пли!

Еще залп. И снова Алексей смотрит на часы, а егеря перезаряжают ружья. Видимо, до толпы и до старейшины дошло: русский офицер не остановится, пока в ауле будет хоть один мужчина.

– Стой! Не надо убивать! Юсуф, выходи!

Из толпы, растолкав сородичей, вышел бородатый здоровяк, злобно сверкая глазами.

– Ты убил?

– Я, – вскинул голову Юсуф.

– За что? Что они совершили, чем обидели?

– Они пришли на мою землю и уже этим достойны смерти.

– Понятно. К стенке его! Целься! Пли!

Потом Алексей поднял руку. Ропот и всхлипы женщин в толпе смолкли.

– Так будет с каждым, кто поднимет руку на русского солдата или офицера. Они пришли в аул на базар за покупками, даже без ружей. Где торговля, там нет войны. Ваш человек преступил человеческие обычаи. Передайте соседям и знакомым. Так будет с каждым, кто будет воевать. Россия пришла навсегда, и лучше быть добрыми друзьями. Никто не посягает на вашу свободу, землю, веру. Отложите оружие и живите мирно, никто вас не притеснит.

Говорил по предложению, медленно, чтобы толмач успел перевести. Получилось долго.

– Теперь прошу, Ата, подводу для перевозки наших убитых.

Жарко, при такой температуре тела быстро разлагаются. Завтра уже надо похоронить, хотя по христианскому обычаю надо на третий день. И земля чужая, каменистая, не родная.

Тем не менее жесткие меры дали эффект. Проживающие в ауле рассказали своим родственникам и знакомым, живущим в других аулах, те передали другим.

Джигиты стали навязывать открытый бой, нападая на обозы, на батальоны и роты на марше. Пожалуй, обозы были самым уязвимым местом. Ездовые дать эффективный отпор не в состоянии. И к обозу роту опытных солдат не приставишь, ибо обозов много – везли продовольствие, боеприпасы, амуницию. У местных провизию не покупали, опасаясь отравлений. Правда, об отравлениях Алексей не слышал. Расстройства кишечника случались, но больше по причине несоблюдения гигиены. Да и сложно ее соблюсти, когда воды в лагерях не всегда было в достатке. Колодцы с хорошей водой или родники охранялись, ибо испортить колодец легко, бросив туда труп животного. Мирным жителям пользоваться колодцами не воспрещалось, но под надзором.

Вполне могло случиться, что замирились бы. Старейшины понимали, что Россия велика и адыгские племена просто раздавит, уничтожит. Но появилось течение мюридов, проповедующее невозможность подчинения мусульман царю-христианину.

Немного позже на землях Чечни и Дагестана образовался имамат, объявивший священную войну неверным, газават. Главой имамата стал Шамиль, способный организатор, под зеленые знамена которого встали до тридцати тысяч джигитов. Правда, кончилось все пленением Шамиля и его перевозкой с семьей в Санкт-Петербург. Но жертв войны с обеих сторон было много.

Алексей на советах рекомендовал офицерам применять метод кнута и пряника. Где-то жесткость проявлять, а где и подарки старейшинам сделать, ежели на их территории не случалось нападений. Царская власть не посягала на земли, аулы адыгов, их веру. Требовалось немногое: прекратить набеги на соседние поселения с русским населением и пропускать обозы с дипломатами и сопровождающими в Грузию, Персию. Однако адыги, обуреваемые жаждой наживы, продолжали нападать и несли потери. Причем у адыгов потери с приходом войск, вошедших в корпус генерала Ермолова, резко увеличились. Войска имели боевой опыт, применяли пушки, массированный ружейный огонь, чего не могли поселенцы в станицах. Еще хуже дело обстояло с обозами. Пушку с собой не возьмешь: тяжела, да и подготовить к бою много времени нужно. И роту для сопровождения не выделишь, где набрать столько войск? И если станицы можно было укрепить, вырыв рвы, поставив «ежи» из заостренных кольев против конницы, пушки в укрытиях, то с обозами была просто беда.

На одном из советов Алексей предложил пустить «обманный обоз». Вместо ездовых посадить солдат в цивильной одежде, вместо груза в телеги уложить двух-трех солдат, прикрыв дерюжкой. Да еще и немногочисленную охрану выделить, как обычно. Абреки позарятся, нападут и получат достойный ответ. Полковник план одобрил, предложив каждому егерю в телегу дать кроме штатного еще ружье, чтобы не тратить время на перезарядку. При нападении абреки рядом, попасть проще, больше потери будут. А получив неожиданно сильный отпор, на конях унесутся стремительно, тогда стрелять бесполезно.

Алексей вызвался идти с первым обозом. Двадцать три телеги раздобыли, два взвода переодели, чтобы выглядели мирными жителями. Из цейхгауза ружья выдали, причем гладкоствольные, зарядили их картечью, от которой поражающий эффект на близком расстоянии сильнее. Алексей сам провел инструктаж – действовать только по его команде. Подпустить поближе, затем залп из ружей картечью, потом пулями из винтовальных ружей. И, коли не отобьются, тогда уже в штыки. Хотя Алексей сомневался, что до этого дойдет. Джигиты смелы, когда имеют превосходство, когда чуют запах близкой добычи. Потеряв сотоварищей, получив активный отпор, бегут. Зачем трофей, если жизнь под угрозой. Если не своя, так коня, ибо хороший скакун стоил дорого. Ценились ахалтекинцы, резвые и выносливые.

Предварительно распустили на базаре слухи о выходе обоза. Якобы проследуют к Анапе, а потом к Пятигорью. Кому надо – услышали, потому как в аулах началось движение.

Утром, в обычное для обозов время, вышли из лагеря. Алексей на первой подводе, рядом с псевдоездовым. Егеря – из бывших селян, как обращаться с лошадью, знают хорошо, дело знакомое. Алексей, как и ездовой, в драном армяке, перевязанном кушаком. За пазухой греется пистолет, под дерюжкой винтовальное ружье и кавалерийский короткоствольный мушкет с картечью. А еще рядом двое егерей, имеющих боевой опыт. Для первого лжеобоза Алексей набирал толковых и опытных, чтобы не испугались, не подвели.

Обоз неспешно идет. Дорога узкая, между холмов вьется. Здесь нападение маловероятно, нападающим спрятаться негде. Алексей предполагаемое место выявил, предварительно выезжав на коне, конечно,