Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

предложил. Девушка постепенно убеждалась: какие бы восторги ни довелось испытать всем прочим жрицам во время посвящения, это таинство открылось ей одной. Темная пора зимы миновала, дни удлинялись, настала весна, и знак Великой Богини на челе Эйлан наконец-то зарубцевался.

Гай, вальяжно развалившись на скамье в кабинете отца в Деве, полной грудью вдыхал свежий ветер, залетавший в открытое окно, и гадал про себя, скоро ли ему удастся уехать из лагеря. Он вот уже год служил под отцовским началом, и ему до смерти надоели крепостные стены. В лесах и полях бушевала весна. Повеяло благоуханием цветущих яблонь, и аромат этот напомнил юноше об Эйлан.

– Большинство моих людей попросятся в отпуск на Флоралии[23], но я бы предпочел, чтобы в лагере остался хоть кто-нибудь. – Голос отца доносился словно бы откуда-то издалека. – А когда ты соберешься в отпуск, ты куда отправишься?

– Еще не знаю, – обронил Гай. Некоторые офицеры в свободное время увлекались охотой, но Гаю давно разонравилось убивать живых существ забавы ради. Пожалуй, ему вообще никуда не хочется.

– Почему бы тебе не съездить в гости к прокуратору? – намекнул отец. – Ты ведь еще не знаком с его дочерью.

– И да сохранят меня милосердные боги от этого знакомства! – Гай, очнувшись от грез, резко выпрямился. Мацеллий с укором посмотрел на сына.

– Ну право, если ты хотя бы посмотришь на девушку, что в том дурного-то? – Мацеллию явно стоило немалых усилий держать себя в руках. – Думается мне, ей уже пятнадцать.

– Отец, я знаю, что она достигла брачного возраста. Ты меня что, за полного дурака держишь?

– Я ни слова не сказал о женитьбе, – улыбнулся Мацеллий.

– Зато подумал, – буркнул Гай. Если он не может взять в жены Эйлан, то будь он проклят, если женится на ком-то еще – тем более на девице, которую навязывает ему отец.

– Ну и незачем грубить, – упрекнул отец. – Собственно говоря, я как раз собирался съездить на праздники в Лондиний, и…

– А я не собирался, – отрезал Гай, уже не заботясь о том, что отец подумает о его манерах. Юноша понятия не имел, куда отправиться – лишь бы подальше от Лондиния.

– Надеюсь, ты больше не бредишь об этой бриттской девчонке, – обронил Мацеллий, словно бы читая мысли сына. На этом можно было бы и остановиться, но Мацеллий в сердцах добавил: – Я уверен, у тебя хватило ума выбросить ее из головы раз и навсегда.

Это решило дело.

– Собственно говоря, я подумывал о том, чтобы навестить Клотина, – неспешно протянул Гай. Ведь, в конце концов, он встретил Эйлан после того, как погостил в доме этого богатого бритта. Там, по крайней мере, он сможет без помех предаваться воспоминаниям.

Путешествие на юг оказалось неожиданно приятным: всю дорогу Гай думал об Эйлан и о Кинрике, c которым они могли бы быть друзьями, но волею неумолимых обстоятельств оказались в разных лагерях. Весна наступала стремительно, точно захватническая армия. Погода установилась великолепная: ясным, прозрачным утром подмораживало, так что юноша радовался, что оделся в дорогу потеплее, а дни стояли теплые и солнечные; лишь ближе к вечеру порою моросил теплый дождичек. Клотин оказал гостю радушный прием и очень ему обрадовался, и хотя Гай понимал, что Клотин просто стремится быть на хорошем счету у влиятельных римлян, ему все равно было приятно. Гвенна вышла замуж и уехала, и юноше никто не докучал.

Провести отпуск под кровом Клотина оказалось не так уж и плохо. Кормили вкусно; и даже общество младшей дочки Клотина – ей исполнилось двенадцать или около того, – не было Гаю в тягость. Она сочувственно выслушала юношу, когда тот пожаловался, что отец пытается устроить его брак с девицей, которую он, Гай, в глаза не видел. Может, она и была не прочь утешить его иными способами, но Гай вспомнил – и очень вовремя! – что отец не велел ему путаться с местными девушками. Если она и подавала ему безмолвные намеки, гость делал вид, что ничего не замечает.

Но, если не считать невнятных молитв, обращенных к Венере, Гай никак не мог придумать способа встретиться с Эйлан. Ночами он беспокойно ворочался под одеялом, стонал, а проснувшись, понимал, что снова видел возлюбленную во сне.

«Я люблю ее, – твердил про себя Гай, едва не плача от жалости к себе, когда его захлестывало ощущение безнадежности. – Не то чтобы я собирался соблазнить девушку и бросить. Я был бы счастлив взять ее в жены, если бы только удалось получить дозволение всех этих людей, которые почему-то считают себя вправе распоряжаться нашими жизнями». В конце концов, ему уже двадцать три года, он – офицер в своем легионе, пусть чин его и не высок. Если он недостаточно взрослый для того, чтобы жениться по своему выбору, то в каком же возрасте, скажите на милость, он сможет себе это позволить?

Однажды он выехал верхом под предлогом охоты и, сам не зная, как так вышло, оказался у пожарища, где еще стояли обгоревшие стены – все, что осталось от дома Бендейгида. Где-то совсем недалеко находилась Лесная обитель. Нога у юноши заныла: он вспомнил кабанью яму – кажется, с той поры прошла целая вечность! В тот самый день он впервые увидел Эйлан.

«Я больше не в силах здесь оставаться… – внезапно решил Гай. – Здесь каждое дерево, каждый камень воскрешают мучительные воспоминания». Юноша думать не думал, как тяжко ему придется. В Деве он время от времени встречал старика Арданоса – и ничуть из-за этого не переживал. Пожалуй, ему стоит съездить на юг навестить родственников матери. Мацеллий будет недоволен, ну да прямо сейчас юноше меньше всего хотелось угождать отцу.

Тем же вечером, сидя у очага, он заговорил об этом с Клотином, а тот принялся уговаривать Гая погостить еще денек-другой.

– Сейчас, в преддверии Белтайна, на дорогах народу полным-полно, – напомнил Клотин. – Повремени малость; праздник закончится, и тогда поедешь себе спокойно.

– До людей мне дела нет, но, наверное, в римской униформе ехать и впрямь не стоит, – промолвил Гай. – Я доберусь до места быстрее и буду привлекать меньше внимания, если оденусь на бриттский лад.

– Это верно, – кисло усмехнулся Клотин. – Ты ведь в некотором роде один из нас. Попробую подобрать для тебя что-нибудь подходящее.

На следующее утро домоправитель Клотина принес Гаю одежду, которая пришлась юноше более или менее впору: штаны из дубленой кожи и зеленую тунику – новехонькие, чистые и добротные, пусть и не особо роскошные; а в придачу – широкий темно-коричневый плотный шерстяной плащ.

– Ночами все еще холодно, сынок, –