Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

– Мерген, – ты меткий стрелок, – обратился я к калмыку, который стоял рядом с нами и внимательно осматривал окрестности, – только сегодня ты должен стрелять так, чтобы каждая твоя стрела попадала в цель.

– Я не дам промаха, – пообещал мне Мерген. – Мы защитим графа Воронцова и его людей от врага и не позволим, чтобы с ними что-то случилось.

– Тогда вперед! – скомандовал я. – И да поможет нам Бог!

4 июня 1756 года. Французская Фландрия. Дорога из Дюнкерка в Берг. Зигмунд Запольский, член русской делегации, он же агент британского правительства

Услышав возбужденные голоса русских, я понял, что засада обнаружена и что с минуты на минуту загремят выстрелы. Умирать я не собирался, и потому, пришпорив коня поскакал вперед, не обращая внимания на окрики москалей: «Стойте! Куда? Вас там убьют!» Но я знал, что этого не должно случиться – по договоренности с паном Станиславом я специально вложил за обшлаг своего камзола два носовых платка – красный и белый. Да, это цвета нашего прапора, но у меня на это была и более веская причина.

Около полутора месяцев назад в Петербурге ко мне заглянул Станислав Понятовский и сказал:

– Как я тебе и говорил, пан Запольский, ты поедешь в составе русской делегации в Реймс. Помнишь все то, что я тебе поручил?

– Да, пан Понятовский. При заходах в Штеттин и Копенгаген я должен буду навестить тамошних английских агентов и передать им точные сведения о составе делегации, времени ее прибытия и отбытия, а также о каких-либо изменениях в изначальных планах. Далее, если русский корабль захватят пираты, то меня спустят на шлюпке недалеко от побережья Ютландии. Когда я доберусь до берега, должен буду рассказать, что мне с трудом удалось бежать во время захвата корабля, и упомянуть, что люди, которые нас захватили, разговаривали по-голландски, а те, кто знал немецкий, насмехались над русской императрицей. И, так как я буду единственным выжившим, вряд ли кто-либо усомнится в моих словах.

– А как именно они будут знать, что вам нужно сохранить жизнь, помните?

– А як же! Красный и белый носовые платки, которые, если мне дорога жизнь, я должен буду держать в левой руке.

– А если русские все же сумеют добраться до Дюнкерка или Кале?

– Тогда мне следует навестить агента «Секрета короля» в том из городов, куда мы попадем.

– Назови их точные адреса, имена, а также пароли.

Я старательно, как молитву в костеле, повторил все, что мне сообщили в предыдущие дни. Пан Понятовский улыбнулся и похлопал меня по плечу:

– Молодец, Зигмунд, все правильно. Постарайся меня не подвести!

– Не подведу. Москалей я ненавижу ничуть не меньше, чем вы, пан Станислав.

Я не стал говорить, что мой собеседник, как всем было хорошо известно, являлся любовником супруги голштинского принца, наследника русского престола. Впрочем, она была немкой.

Но сразу же все пошло не по задуманному нами плану. Ни в Штеттин, ни в Копенгаген мы не попали. Я полагал, что английские агенты были и в Любеке, и в Гамбурге, но никаких сведений о них у меня не было. А, даже если бы у меня было много времени, то попробуй их найди… За день до захода в Дюнкерк мы видели паруса на горизонте, и я слышал, как один из матросов доложил своему офицеру, что встреченный нами корабль был больше похож на корсара – и по его оснащению, и по поведению.

Конечно, хорошо, что я понимал северонемецкие диалекты, столь сильно отличавшиеся от южнонемецких, и смог понять их разговор. Но эта информация мне ничего не дала, кроме сожаления, что и здесь я не смог выполнить порученное мне задание.

Зато в Дюнкерке, после примерки нового костюма, я зашел в кабачок «У Жана Бара», где сумел встретиться с человеком из «Секрета короля». Был он там под чужим именем, но я сразу же догадался, что это был кто-то из Потоцких. Ведь мой отец дружил то ли с отцом этого агента, то ли с его дядей, но сходство между ними было несомненным.

Мы уединились в отдельном кабинете, и я наконец-то рассказал ему все, что знал. Тот помолчал, немного подумал, а потом спросил:

– Значит, у них из охраны только несколько солдат гвардии и каких-то дикарей?

– Именно так.

– Ладно. Возвращайся к своим москалям. Запомни – когда вы отправитесь в путь, начни внимательно смотреть по сторонам. И, как только ты поймешь, что русские угодили в засаду, скачи во весь опор к нашим. И не забудь вовремя достать красный и белый платки.

И вот, наконец, получив сигнал от нашего человека из Дюнкерка, мы выехали в сторону Берга – следующей фламандской дыры по дороге в Реймс.

«Да, – подумал я еще, – русские столько всего преодолели в этом опасном путешествии, и может, даже, немного жаль, что оно так бесславно для них закончится».

Вскоре поручик – уже забыл, как его звали – поднял руку, что было сигналом остановиться и спрятаться в лесу. Вот тогда-то я поскакал вперед и, как только показался поворот дороги, закричал:

– Jestem swój![81]

И отчаянно замахал своими платками. В этот самый момент я почувствовал, что меня что-то сильно ударило в грудь, в ушах у меня загремели выстрелы, и сквозь мое угасающее сознание до меня донесся чей-то крик:

– Nie strzelać![82]

6 июня 1756 года. Российская империя. Санкт-Петербург. Александр Иванович Шувалов, начальник Канцелярии тайных розыскных дел

– Ваша светлость, тут…

Я, конечно, уже собирался ложиться, но, зная, что Иван просто так ко мне в такое время не прибежит, лишь спросил:

– Кто на этот раз?

– Тимофей Петров, ваша светлость.

«Вот, значит, как, – подумал я. – Конечно, я полагал, что он сейчас находится где-нибудь в Берлине. Но если он здесь, то, зная Тимофея, на это есть очень веская причина. Тем более если он посмел потревожить меня в такое время…»

– Зови! И сделай, что ли, чаю с баранками – Тимоха их любит.

Тимофей, я сразу заметил, выглядел весьма усталым, но, увидев меня, подтянулся и четко, словно солдат, доложился по всей форме. Я лишь усмехнулся:

– Садись, друг мой. Чай, я надеюсь, будешь?

– Не откажусь, ваша светлость.

Когда Иван разлил чай по чашкам, Тимофей отхлебнул глоток и рассказал мне, что произошло с делегацией после того, как она покинула Петербург. Кое про что я уже знал – граф Воронцов прислал голубя с запиской из Любека, где описал их злоключения на Балтике. Но про встречи с Манштейном и с Финком фон Финкельштейном, а также