Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

Внутри блока было не много народу, с два десятка кабинетов, в конце коридора большая двустворчатая дверь с надписью «Архив». Позже узнал, что тут хранятся дела за последние пять лет, не более; всё, что древнее, перемещается в подвал — вот там архив — так архив! Архивище! Но мне туда попасть так и не потребовалось. Нас завели в один из кабинетов, оказавшимся не таким уж большим. Из трёх столов, стоящих внутри близко друг к другу, почти вплотную, два были заняты. За одним сидела барышня лет тридцати пяти, глядящая на нас с серьёзным видом несколько свысока: «Подкинули деток на мои плечи, сволота!» Разумеется, ругательства в адрес начальства, не нас — не доросли мы до её ругани пока. К нам самим отнеслась показательно равнодушно и несколько покровительственно — что обрадовало, могло быть гораздо хуже. Но с начальством не поспоришь, задача поставлена — надо выполнять, да и мы не просто дети, а принцы — вот вообще не рыпнешься! Вот она и не стала вредничать, и, между нами, очень сильно за последующие дни помогла.

За вторым столом сидел, боком, мотыля ногой, молодой парень, очень похожий на меня в зеркале, но не настолько, как некто с фотографии крёстной. Но общие черты у нас определённо были. На вид лет девятнадцать, но у нас не ТАМ, у нас в девятнадцать человек не просто взрослый, а, зачастую, глава семьи, ответственный полноправный член социума без скидок на малолетство, представитель своей ячейки общества в различных институтах типа региональных дворянских собраний (это серьёзно на самом деле). То есть вид парня внушал нам важность, перед нами сидел не малолетний о##сдол, а… Скажем так, молодой, не сильно опытный, но специалист. Однако возраст даёт знать, и парень выглядел излишне для окружающего места темпераментным: очевидно, до нашего прихода травил байки, заигрывая с тёткой-инспектором (а кто блин она ещё может быть в отделе аудита?), а теперь довольно вскочил и сделал лёгкий картинный издевательский реверанс в адрес Машки, с нотками веселья, подкола:

— Марья-царевна… Как всегда великолепно выглядишь, и даже без очередного фингала. Взрослеешь, сестрёнка! Саша… Очень приятно увидеться снова. — А это уже мне. И протянул руку нам обоим.

Я впал в лёгкий ступор и на автомате руку пожал. Бросил взгляд на сестру: «Маш, кто это?»

— Я пойду. Если что-то надо — передайте информацию через секретаря. — Фифа, оставшаяся в коридоре, удалилась, но на неё вообще никто не обратил внимание.

— Ах да, сейчас… — Маша смутилась. — Саша, ты не помнишь, но вы хорошо знакомы. Это Данила, наш брат. — Пауза, и видя от меня ноль реакции, пояснение. — Данила Годунов. Сын тёти Маши.

— Тёти Маши? — Я озадачился. Что у меня есть тётя Лида уже знал. С тётей Машей пока не знакомили. Хотя, что у мамы полно родни, а значит и у меня, в курсе. Парень был кем-то из младшей ветви, но не очень дальней, раз крутится в Москве и лично знает царевичей. Чем дальше линия от главной, тем дальше её отсылают от дворца, и даже от столицы, и это не злая воля главы рода, ощущающей конкуренцию для своего потомства со стороны родни. Просто это бич полигамных семей — огромное количество людей высокого сословия, твоих родственников, которых ну вот совсем становится через время некуда девать! Мы в этой ситуации ещё нормально выглядим — у Годуновых и предприятий по стране больше, чем у любого княжеского или боярского рода, которые может возглавить кто-то из близких, да и на госслужбу всегда можем пропихнуть любое количество «своих», в противовес остальным, «простым» родам, кому даже незначительное кресло приходится выгрызать зубами. В государстве всегда нужны воеводы, всякие, инспекторы, деятели приказов, писари — вакансий много. Но даже так главное не борзеть, и часть кресел выделять для других.

А вот тем, кто ниже и беднее, уже не так комфортно. Рождаемость голубокровных прёт, тёплых мест ограничено, армия может принять в себя многих, но точно не всех. Причём проще всего бедным — лишняя родня просто де-факто становится простолюдинами — работает на заводах, стоит за кульманами, сеет и пашет, просто фамилией обладает «блатной». С князьями так не получится.

— Великая княгиня Мария Владимировна, — улыбался парень, поясняя. Без иронии, без превосходства. Видно, они с Сашей хорошо знали друг друга — это чувствовалось. Вряд ли дружили, но общались достаточно тесно. — Глава отдела общественного порицания, она же «Суровая Мэри».

— «Суровая»? — Я нахмурился. — А чего не «Кровавая»?

Данила рассмеялся.

— Ну, до такого, слава богу, не дошло, волшебных пинков пока хватает. — Посерьёзнел. — Саш, она разных отпрысков знатных фамилий гоняет. Кто ведёт себя плохо, беспорядки нарушает. Кто ко всяким оппозиционерам и либералам-республиканцам примыкает, против власти выступает. Не говоря об обычных хулиганах из знатных родов — тех тоже достаточно.

Вспомнил! Мне про этот отдел впервые напомнили, когда я нарзан у Арбата покупал. А после как всплыло в голове, дескать, штрафы для бояр — плюнуть-растереть, а что их детишек чихвостить будут — урон чести, куда серьёзнее! Так вот кто та стерва, которую пол-Москвы боится! «Тётя Маша» — «Некровавая Мэри!» Мама серьёзного парня Данилы, моего… Кто он мне там?

— А какая степень родства между нами? — задал я вопрос вслух.

— Мамы — троюродные сёстры. Значит, мы — четвероюродные, — улыбался парень.

— Рад познакомиться, Данила, — ещё раз пожал я парню руку, теперь уже сам протянул. — Познакомишь с ней? Хочу пообщаться с такой одиозной женщиной. Обожаю опасных дам!

Машка заехала мне локтем в бок.

— И вот не надо этого! — возмутился я на такое. — Маш, во-первых, родню надо знать, а я всех забыл. Во-вторых, у меня в голове песни, которые… Можно трактовать не очень… В общем, со стороны цензуры двояко. Вот и говорю, интересно пообщаться.

— Саш, обязательно. Но сейчас пока давай займёмся делами? — Данила кисло скривился. — Поверь, у меня на работе своих дел полно. Да, я молодой, и «блатной», но это не значит, что не стараюсь; я реально хочу стать хорошим оперативником!

Он указал нам на свободный стул, в кабинете осталось как раз два стула — мы с Машкой сели за свободный стол, а он уселся назад на тот, где сидел, боком, так и не развернувшись.

— Оперативником? — нахмурился я.

— Да. Я с прошлого лета стажируюсь в Разбойном приказе. Отдел