Системный Кузнец - Ярослав Мечников

Я же нашёл свой ритм — работа и практика. Закалка тела понемногу росла, особенно это чувствовал, когда точил сразу после подпитки Ци. Это натолкнуло на мысль взять за правило: каждый час — десять-пятнадцать минут дыхательной практики. На третий день поймал себя на том, что точу клинки, находясь в медитативном состоянии. Шуршание камня, запах мокрой стали, ритмичные движения — всё сливалось в единый поток. Почти не чувствовал усталости на протяжении четырёх-пяти часов. Лишь потом тело напоминало о себе гудящей спиной и ноющими плечами.

Решил для себя: теперь, когда нет жёстких сроков, буду доводить каждый клинок до идеала, никакой спешки. Даже если придётся провозиться ещё неделю. Каждый идеально заточенный меч — это ещё один шанс на выживание для того, кто возьмёт его в руки, и крупица уважения для меня.

К тому же, совершенно неясно, что сейчас творится в самом Оплоте. Охотники давно покинули наш лагерь, а до меня доходили лишь обрывочные слухи. Говорили, что деревенские врата теперь заперты наглухо и открываются лишь в случае крайней необходимости. Люди боялись нападения не только волков — теперь они боялись и падальщиков.

Мысль о возвращении назад вызывала неприятный холодок. Громила-повар не зря предупреждал — вполне могло выйти, что рейд барона коснётся и меня. Сирота, подмастерье алкаша из неработающей кузни — для людей барона я был идеальным расходным материалом. Таким самое место в первых рядах, чтобы своими телами затыкать пасти падальщикам. Эта гнетущая тревога отступала лишь во время работы и практики Ци.

К концу третьего дня довёл до идеала двенадцать мечей. Капитал вырос до семисот тридцати медных монет. В карманы они, конечно, уже не помещались, пришлось ссыпать их в старый мешок и на свой страх и риск прятать под соломенным тюфяком в казарме. Тюфяк теперь подозрительно топорщился от огромной кучи монет. Очевидно, весь лагерь был в курсе, что у пацана-заточника водятся приличные деньги. Но Арн лично заверил, что в казарме они будут в целости и сохранности. Я немного отпустил ситуацию, понимая, что его слово среди солдат — закон. В моём сарае их бы точно украли, ведь далеко не все шахтёры были добропорядочными людьми.

За эти дни довелось столкнуться с несколькими из них — бывшими преступниками, которые больше походили на матёрых зеков из прошлой жизни. Они говорили на каком-то гортанном, только им понятном языке и смотрели на меня, как на ходячий кошелёк. В их глазах отчётливо читалась голодная зависть: они, взрослые мужики, вкалывают в шахте за гроши, а какой-то щенок точит мечи для элиты лагеря и пользуется уважением.

И вот однажды утром, когда, как обычно, отправился в сарай, чтобы довести до ума партию наконечников для копий — мечи к тому времени были уже все готовы — раздался протяжный скрип и грохот. Огромные ворота частокола медленно распахнулись.

В проёме показались три знакомые фигуры: охотники Йорн, Киан и Брок.

Когда мужчины вошли на территорию лагеря, заметил, как охранники на стенах и у ворот напряглись и начали о чём-то вполголоса переговариваться. Но никто не двинулся с места, чтобы их поприветствовать, атмосфера стала ледяной. Троица, не обращая ни на кого внимания, направилась к самому главному зданию — усадьбе Торгрима.

Что-то должно было случиться.

Я проводил их взглядом. Охотники шли с мрачными лицами, не глядя по сторонам, и о чём-то вполголоса переговаривались. В какой-то момент Йорн резко повернул голову, словно почувствовал мой взгляд на своей спине. Его единственный глаз нашёл меня в толпе, сфокусировался, и огромный воин вдруг встал как вкопанный. Остальные двое тоже замерли, ожидая, что произойдёт дальше.

Командир постоял так секунду, а затем двинулся в мою сторону. Всё внутри сжалось в холодный комок, что ему нужно? Сердце заколотилось быстрее — сам не знаю, чего так испугался, но если этот хмурый воин решает с тобой заговорить, ничего хорошего ждать не приходится.

На нём был простой жилет из чёрной кожи, не скрывающий рельефных мышц, которые перекатывались при каждом шаге. На фоне охранников лагеря и совсем щуплых шахтёров мужик выглядел как великан. Когда тот подошёл и остановился, заслонив собой утреннее солнце, мне пришлось задрать голову, чтобы встретиться с его взглядом.

Одноглазый стоял и молчал, глядя на меня сверху вниз. Я сглотнул и, собравшись с духом, приветственно кивнул.

— Ты корни тут пустил? — наконец пророкотал тот.

Я всё ещё был напряжён, не понимая, к чему он клонит.

— Нет. Нашёл работу. Точу клинки для охраны, — ответил просто, стараясь не оправдываться.

— Ясно, — мужчина помолчал, а затем провёл по своему лицу тыльной стороной огромной ладони. — Гуннар просил передать, чтоб ты возвращался. Работа появилась. Все три кузни завалены заказами для Чёрного Замка.

В памяти тут же всплыл образ верзилы-кузнеца, про которого за эти дни почти успел забыть. И, честно признаться, возвращаться к нему хотелось меньше всего.

Но там была кузница, горн, наковальня и шанс попрактиковаться.

Вот только не был уверен, что Гуннар даст эту возможность. Скорее всего, снова заставит качать дырявые мехи и до изнеможения махать кувалдой, пока сам будет выполнять «настоящую» работу.

Меня разрывало на части. Работа заточником здесь, в лагере, уже не казалась такой уж плохой. Впервые в этой жизни появились настоящие деньги, которые позволяли не зависеть от жалких подачек пьяницы-кузнеца. Может быть, это шанс? Шанс заявить ему, что я больше не его раб?

И тут пришло осознание: все мои планы… железные болванки, которые собирался купить у Кнута… всё пошло прахом. Без доступа к кузне не смогу их обработать. Стану зависим от кого-то, снова буду подмастерьем.

Горячая волна досады разлилась по груди, невольно закусил губу до боли.

— Понял. Спасибо, что передали, охотник Йорн, — с трудом выдавил из себя, чувствуя, как слова застревают в горле.

— Так что? Мы уходим завтра с рассветом. Ты с нами? — уточнил тот. Тон был нетерпеливым и не предполагал возражений. Вот же чёрт.

— У меня здесь ещё работа… — слабо возразил.

— С Торгримом поговорю. Он тебя отпустит, — отрезал воин. — Старику нужна помощь. Он хоть и бездарная пьянь, но один с таким потоком заказов не справится.

Уставился на него в полном замешательстве. С чего это охотник так переживает за Гуннара? Сам же плевал на его клинки, что происходит?

— Хорошо, — вырвалось через силу.

Мужчина коротко кивнул, посмотрел