Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

до Новгорода. Это первый этап вашей работы, с которым вы, надеюсь, справитесь быстро. А потом вплотную примитесь за разработку пространственного портала. Все пожелания и просьбы — через Арсения. Господин Рябчук, ответьте еще на один вопрос: этот юноша, Назаров, имеет ценность для Великого князя Юрия?

— Да, княже, — не стал скрывать вологодский чародей. — Это не только мое мнение.

— Вижу, вы откровенны, Евгений Алексеевич, — голос у Захарьина потеплел, и кивнув на прощание, вышел из комнаты.

Машина, в которой находились Рябчук и Асеев, промчалась по главной улице городка и остановилась возле ворот усадьбы. Водитель нажал на клаксон, будоража округу басовитым сигналом из-под капота. Ворота с легким шелестом отъехали в сторону.

Захарьин ждал своего эмиссара и приглашенного телепортатора в своем кабинете. Кроме него и Арсения больше никого не было. Судя по взъерошенному княжескому магу и по нервным движениям самого Афанасия Васильевича, произошло что-то, задевающее спокойствие и безопасность Семьи.

— Как успехи? — сдерживая себя, поинтересовался Захарьин.

— Обнаружен Источник природной Силы, облегчающий поддержание портала в рабочем состоянии, — ответил Рябчук.

— Как быстро он поможет нам построить тоннель в Тверь? — переглянулся Захарьин с чародеем Арсением.

— Имея такую мощь, справимся быстро, — уверил телепортатор. — Максимум, неделя-две. Но лаборатория будет стоять неподалеку от деревушки Соры. Это опасно. Лишние глаза, любопытные дети.

— Источник возле Соры? — Арсений даже присел от новости. — Точные сведения?

— Обижаете, — Рябчук скользнул по нему взглядом. — Все точно. Источник облегчит поддержание портала в рабочем состоянии.

— Хорошо, организуем пост. Людей выселять не будем, ибо — некуда. Семен, — князь снизил голос, и подойдя, положил тяжелую руку на плечо верного исполнителя. — Когда настроят портал — перейдешь по нему в Тверь. Разузнай там все про Назарова. Кто он такой, откуда появился. Вдруг кто затеял хитрую игру с Рюриковичами. И еще… Выясни, что произошло на Волге. Почему новгородцы не поставили меня в известность о сроках акции. К чему такая торопливость? Размах на рубль, а в итоге своих людей потеряли. А вот действия мальчишки Назарова меня очень и очень интересуют. Собери о нем как можно больше информации. И будем решать, что делать: ликвидировать или склонить к сотрудничеству.

— Я все понял, княже, — дал твердый ответ эмиссар. Голос его дрогнул. — Хозяин…

— Что? — не понял князь.

— Что-то случилось?

Захарьин махнул рукой и попросил Арсения обсудить с гостем технические возможности, и дождавшись, когда оба чародея выйдут наружу, плотно закрыв за собой дверь, тяжело вздохнул и рухнул на стул, словно подрубленный.

— Только что мне передали… В Изборске убили Станислава Борецкого. Попал под действие свитка.

— Чтоб меня…, - выдохнул от изумления и потрясения Асеев, опускаясь на соседний стул, нисколько не заботясь о субординации. — Это точно? Про смерть мальчишки?

— Вероятность высокая. До сих пор ведут разбор завалов и вытаскивают то, что осталось от людей. Два свитка сработали. Шансов почти никаких.

— Война? — еще не веря в происходящее, спросил эмиссар.

— Вряд ли, — поморщился Захарьин. — Ты же не знаешь, что Станислав — высевок, от какой-то наложницы. Борецкий каким-то образом скрыл от горожан эту информацию, и все считают его настоящим сыном.

— Почему? — Асеев с трудом удерживался от валящихся на него известий. — Борецкий чего-то боялся?

— Не знаю. Я про Станислава узнал от верных людей совсем недавно. Сам подумай, почему посадник отправил мальчишку в Изборск, как только тому исполнилось четырнадцать лет?

— Подожди, хозяин, — Семен яростно потер макушку. — Именно четыре года назад у него родился еще один сын…

— А до этого рождались только дочки, — усмехнулся Захарьин. — Уловил? Станислава надо было пристраивать, вот и нашел куда. Под присмотр верных купцов.

— И поэтому Борецкие не пойдут войной на Рюриковичей?

— Если Золотые Пояса узнают, что Станислав — высевок, у посадника начнутся большие проблемы. И не из-за сына, а из-за хитрых комбинаций. Я подозреваю, что Рюриковичи тоже знают истину, и сейчас будут крепко держать Дмитрия Ефимовича за глотку. Тот и не рыпнется. Потому как из-за бастарда Новгород воевать не будет. А вот Ганзейский союз подтянут, западных союзников привлекут. Будет вялотекущий конфликт. Хреново всем станет. И еще, Семен… То, что я тебе сказал о Станиславе, забудь навсегда.

Главы 4, 5

Глава четвертая

Никита

Тверь, сентябрь 2011 года

Так уж сложилось исторически для Твери после переноса столицы из Москвы в этот весьма непростой в политической ситуации город, что роды, входившие в клан Рюриковичей, стали селиться на левом берегу Волги, прозванном Затверечьем. За триста последних лет здесь вырос целый поселок, превратившийся в удивительно сказочный парк с затейливой архитектурой. Каждая Семья старалась построить в центре своей усадьбы дворец, особняк или виллу по своему оригинальному проекту, уделяя внимание не только красоте, но крепкой защите. Земли здесь хватало, и до сих пор есть куда расширяться младшим родам.

Если правый берег Волги оказался полностью заселен мещанами, купцами и гильдейскими, то здесь все было иначе. В Затверечье просто так проехать было нельзя. Два моста, ведущих в аристократическое гнездо, тщательно охранялись. А как иначе, если один из них назывался «Княжеским», по которому в усадьбу Никольское ездил сам государь. Въезд посторонним разрешался только по особому приглашению. Пропуском считалась не бумажка с казенной печатью, а магический амулет вроде той пластинки, которую выдали Никите для прохода в лабораторию тверского Кремля.

Компании, поставляющие продукты для населения Затверечья, обязаны были оформлять пропуск на каждого водителя и грузчиков. Строго индивидуальный амулет с обязательным разрешением на въезд позволял отслеживать каждого работника, будь то специалист по сборке мебели, сантехник или электрик.

Никита получил вместе с обычным приглашением к Сабуровым в виде обычной открытки с золотыми вензелями еще и пластинку из горного хрусталя с магической печатью Великого князя для проезда на закрытую территорию. Разрешение оказалось одноразовым, вроде намека, что воздадут почести и отправят восвояси. Уже не чужой, но как бы еще не свой. Присматриваются.

До Затверечья он доехал на обычном таксомоторе. У водителя, знавшего заказ заранее, была своя карточка с искусно выгравированной печатью, переливающейся всем спектром цветов. От печати неслабо фонило магией.

— Иначе не проехать, — пояснил он Никите, щелкнул по карточке, прижатой к стеклу, ногтем. — Особняк Сабуровых находится далеко от моста, километра два. С таким документом я могу проехать на территорию. Пешочком-то не совсем охота идти, сударь?

— Если есть возможность доехать — почему бы и нет? — усмехнулся Никита. — Вези, брат.

Сразу за мостом такси остановили. Один из патрульных дружинников в серой форме на хорошо оборудованном блокпосту махнул жезлом и приказал свернуть в длинный «карман», где