Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

Одна мысль, что она снова коснется испачканного кровью подоконника, приводила ее в ужас. Стараясь не шуметь, она снова пошла к двери. Высунула голову в спальню. Никого. Вышла. Аккуратно прикрыла дверь в светлицу. Облегченно выдохнула.

— А я тебе разве не говорила, что в светлице убираться не нужно?

Анна чеканила слова, звеневшие от холодной ярости.

Объятая ужасом, девка смотрела широко распахнутыми глазами на быстро приближающуюся к ней Анну. Палашка сорвала с себя оцепенение, рванула только что ею же самой закрытую дверь, но Анна навалилась на нее сзади. Она просто впечатала девку своим телом, не давая пошевелиться. Рывком за волосы задрала ей голову назад. Другой рукой хотела зажать ей рот, но Палашка смогла оттолкнуться руками от двери, сбрасывая с себя упырицу, и заорала. Во весь голос, что есть мочи, срывая горло:

— Убиваю-ю-ю-ю-ють!!!

Крик ее, эхом разнеся по дому, вырвался во двор.

Палашка рванулась к выходу из спальни, проскочила по коридору к сеням, но тут Анна, как коршун зайца, ударила ее в спину и сбила с ног. Палашка попробовала вывернуться из-под нее. Ей это почти уже удалось, но тут острые клыки пронзили шею. Девка ойкнула, пару раз дернула руками.

— Убили… — чуть слышно прошептала вмиг посеревшими губами.

* * *

Анна посмотрела по сторонам. Первое, самое яркое возбуждение, вызванное свежей кровью Палашки, прошло. Ее тело все еще вибрировало от яростного упоения. Чувствовать, как кровь уходит из жертвы, наполняя животворящим горячим огнем, было сладко. Под ногами лежала мертвая дворовая. Ее обескровленное, восковое лицо казалось одновременно знакомым и чужим. Анна сыто усмехнулась. Она забрала жизнь легко и просто. Как растирают в пальцах в пыль сухие прошлогодние листья.

Когда пламя бешенства поутихло, Анну охватило беспокойство. В доме было тихо. Ни звука. Но Анна понимала, что так долго продолжаться не может. Словно в ответ на ее мысли со двора послышались голоса. Крестьяне, которые ей когда-то служили, теперь на все лады проклинали ее. Они жаждали мщения, но даже на расстоянии, сквозь толстые бревенчатые стены, Анна чувствовала их страх. Она снова усмехнулась. Хищно и недобро. Они боялись ее. Анна сдвинулась наконец с места и подошла к окну. Ее заметили. Тут же, разом, как по команде, все притихли. Тишина. Злые, но испуганные лица. Их праведный гнев был полон страха. Анна отошла от окна. И тут же за стенами усадьбы толпа взорвалась криками.

— Упырица-а-а! Су-у-ук-а-а! Забить ее-е-е!

Да. Страх. Они боялись и не посмеют войти в дом. Только он. Он не побоится. Войдет. Силин. Да! Пусть придет! От нахлынувшего возбуждения у Анны закружилась голова. Да, пусть придет. Побыстрее! Все, что у нее осталось теперь, — это месть! За себя, за Савелия, за того, кто был убит ее руками, за свою душу, потерянную ради любви и ненависти. Окаянный! Анна села на лавку. Охватила голову руками. Нет, нет… нужно успокоиться. Дождаться его и… Убить. Уничтожить. Заставить страдать. Поскорей бы он пришел! Поскорей бы…

Спокойствие пришло так же внезапно, как и до этого нахлынула на нее ярость, которой она пыталась скрыть страх. Свой страх. Перед мужем, которого, как ей теперь казалось, она боялась всю жизнь. Но теперь она знала, что сама станет его судом и палачом. Он уже не спасется. Не сможет. Силин станет ее последней жертвой. Он не уйдет от нее живым. Анна прислушалась. Что-то изменилось там, снаружи. Крики в один миг смолкли. Стало тихо. Так, что было слышно, как где-то в чулане скребется одинокая мышка. Мысли Анны, еще недавно четкие и ясные, вдруг погрузились в туман. Ей снова стало страшно. Потому что она почувствовала — он уже здесь. Толпа разразилась новой волной криков и воплей. И снова — тишина. А потом — глухой звук тяжелых шагов по крыльцу. Он пришел. Это было единственное, что она могла понять в этот момент. Анна всем своим телом почувствовала, что она обречена. Убьет она Силина или нет — ей не вырваться из этого дома. Но месть была ее правом. И она намеревалась им воспользоваться сполна!

Глава 26: Пал Огненный

Силин на полном ходу буквально ворвался во двор усадьбы. Спрыгнул с лошади, не дожидаясь, что кто-то примет повод. Служка, бросившись ему навстречу, споткнулся, упал, быстро поднялся и стремглав подлетел к Силину.

— Барин, барин… Там, барин…

Силин зло глянул на него. Резко встряхнул паренька за плечи. Тот затрясся, как молодая яблонька, которую трясут дети, да так, чтобы упали даже недозрелые яблоки. Служка облизнул губы и перевел дыхание.

— Барин, там…

Слуга махнул рукой в сторону усадьбы. Собрался с силами и выдохнул слова одним махом:

— Там, барыня… Перекинулась она в упырицу. Палашку загрызла… насмерть! Мы ее в спальне вашей заперли. Там она сейчас. Окна-то тож… забили. Чтоб не убегла.

Силин ошарашенно посмотрел на говорящего. Потом схватил паренька за грудки рубахи.

— Ты что, сученок! Белены объелся? Батогов захотелось? Ты что несешь, холопья твоя душонка?!

В глазах у Силина потемнело. Нет, нет… Это невозможно. Как?! Да что же это такое!!! Служка по-прежнему стоял перед ним. В его глазах стоял ужас. И не ясно было, кого он в этот момент боялся больше — терявшего ум барина или запертую в своей светелке упырицу.

Кто-то дернул Силина за рукав. Он обернулся. Лицо его было перекошено от ярости. Василь молча кивнул в сторону господского дома. Около усадьбы в молчании стояла толпа крестьян. Глаза были устремлены на приехавших. По толпе, как ветерок, пронесся легкий ропот. Потом кто-то из задних рядов крикнул срывающимся на фальцет голосом:

— Упокоить упырицу! Упокоить ее!

Раздались робкие крики одобрения. Толпа зашевелилась, задвигалась. Крики стали громче. Голоса звучали смелее и уверенней.

— Упокоить! Упокоить клятую!

Силин оглядел собравшихся людей. В руках у многих были косы, вилы и топоры. Лица. Мужики, бабы. Озлобленные и испуганные. Многих Силин знал с детства. С кем-то вырос рядом. Сейчас они стояли стеной прямо перед ним и его воинами. Но не поперек него они пошли. Не его боялись.

Силин стоял молча, как-то отрешенно. Все его существо отказывалось верить в происходящее. Это был сон. Морок, который вот-вот должен рассеяться. Еще чуть-чуть, и он проснется, и ничего этого не будет.

За спиной лязгнуло оружие. Силин оглянулся. Василь и боевые холопы стояли, обнажив оружие. Василь махнул рукой, и воины начали медленно расходиться в стороны, охватывая толпу. Крестьяне и дворовые глухо зароптали. Из толпы вышел