Фантастика 2025-159 - Алексей Небоходов

Оба рассмеялись, направляясь к административному корпусу. Кабинет директора располагался в самом центре овощного мира, в небольшом здании, строгом и нелепом одновременно. Внутри пахло солёными огурцами, машинным маслом и густой бюрократической тоской. Радиола тихо хрипела голосом Марии Пахоменко про девчонок, стоящих в сторонке, которых здесь сроду не бывало.

Владимир Фёдорович жестом указал Михаилу на старое кресло, которое, похоже, скучало по советским трудящимся и лекциям о трудовой дисциплине.

– Так что же, Михаил, – директор положил руки на стол, как врач перед диагностикой. – Чем могу быть полезен, какие подвиги планируете совершить на моей овощебазе?

Михаил наклонился вперёд, понизив голос до доверительного тона:

– Нужен ангар с высоким потолком, чтобы кадры были широкие и размах чувствовался. И минимум свидетелей, сами понимаете: творчество – дело тонкое, не всякий зритель поймёт.

Директор медленно кивнул, выдержав небольшую паузу, хотя в глазах уже читалось полное понимание:

– Есть такой ангарчик, номер три. Правда, предупреждаю сразу: уже лет пять служит культурным центром местным крысам и сквознякам. Но потолок высокий, а свидетелей – только крысы и сторож Васька. Впрочем, он надёжный человек – никому ничего не расскажет, потому что всё время спит.

Михаил довольно улыбнулся, показывая, что условия его устраивают:

– Отлично! Крысы нам не помеха, а Ваську будить не станем. Главное, пусть не удивляется, если проснётся и увидит что-то необычное среди овощей.

Директор усмехнулся и чуть наклонился вперёд:

– Тогда условия простые. С вас – коробка финского кофе, бутылка армянского коньяка и еженедельный просмотр ваших, скажем так, художественно-философских творений. Мне тоже после трудового дня необходим культурный досуг.

Михаил, не раздумывая, протянул руку:

– Владимир Фёдорович, договорились. Будете нашим постоянным зрителем и первым критиком.

Директор крепко пожал руку и подмигнул:

– Учтите, Михаил, такой кинематографической судьбы наша овощная база ещё не знала. Не разочаруйте уж меня!

– Не разочаруем, – серьёзно ответил Михаил, подмигнув в ответ и направляясь к выходу из кабинета.

Оказавшись на улице, Михаил вдохнул полной грудью, чувствуя себя героем маленького дипломатического триумфа. Он остановился перед дверями ангара №3, внимательно их оглядел и произнёс задумчиво, с лёгкой иронией:

– Готовьтесь, милые кабачки и морковки, скоро станете звёздами советского кино. Главное, чтобы крысы по старой дружбе не потребовали процент от прибыли.

Решительно толкнув тяжёлую металлическую дверь, Михаил шагнул в полутёмный, холодный мир, где овощи и эротика должны были впервые слиться в абсурдном и дерзком союзе.

Ржавые петли двери отозвались резким, почти неприличным визгом, нарушив тишину промышленной окраины. Михаил вошёл в ангар, воздух которого был густ от земли, картофельной пыли и чего-то ещё – влажного, первобытного и живого.

Официальная версия осмотра ангара для людей несведущих, но проверяющих: поиск локации для агитационного фильма о трудовых подвигах. Настоящая цель была иной, но её знали лишь посвящённые.

Внутри ангар походил на индустриальную пещеру: высокие бетонные своды тонули в полумраке, а ряды деревянных контейнеров и мешков с овощами образовывали лабиринт теней. Сквозь грязные окна под потолком пробивались тусклые лучи света, вырисовывая косые линии в пыльном воздухе. Где-то в глубине капала вода, и этот мерный звук гулко разносился эхом.

Михаил медленно продвигался вдоль стен, профессионально оценивая пространство: углы для установки света, акустику, скрытые от посторонних глаз места. Место идеально подходило для съёмок – достаточно уединённое, но не настолько заброшенное, чтобы вызывать лишние подозрения. Михаил достал блокнот и стал делать пометки. Северная стена – хороший фон, да и фактура бетона создаст нужный контраст. Штабеля мешков сгодятся как естественные декорации. Главное – согласовать время, когда здесь никого не будет.

Неожиданный звук заставил Михаила замереть. Поначалу ему показалось, что это гуляет ветер, но нет – звук был слишком ритмичным, человеческим. Он осторожно закрыл блокнот и прислушался. Из глубины ангара, за штабелем мешков, доносилось тяжёлое дыхание, прерываемое сдавленными стонами.

Инстинкт требовал немедленно уйти, но любопытство подтолкнуло Михаила двигаться дальше – бесшумно и осторожно, словно кот. Опыт двух прожитых жизней приучил его оставаться незамеченным. Он обогнул штабель ящиков с морковью и увидел их.

На разложенном брезенте, поверх мешков с картошкой, двое слились в древнем танце. Грузчик, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти с огрубевшими руками, прижимал к себе женщину в синем рабочем халате фасовщицы. Халат был расстёгнут, обнажая белую комбинацию, задранную до самых бёдер.

Их движения были грубыми, почти животными, но в этой грубости была подлинная красота – красота чистой, необузданной страсти. Мужчина двигался мощно, каждым движением заставляя женщину выгибаться дугой и цепляться пальцами за мешковину. Пот блестел на его лбу, а тёмные волосы прилипли к вискам.

Женщине было около тридцати; лицо её было мягким, но уже огрубевшим от жизни и тяжёлой работы. Она запрокинула голову, обнажая белую шею. Губы её приоткрылись, и из них вырывались низкие, первобытные звуки. Ноги крепко обвивали талию мужчины, пятки упирались в поясницу, побуждая его двигаться глубже и сильнее.

Воздух вокруг них дрожал от жара тел. Запах пота смешивался с картофельной пылью и влажной мешковиной, образуя странный и пьянящий коктейль. Мужчина наклонился, губами касаясь ложбинки между грудей женщины, и она вздрогнула всем телом, выгнувшись ещё больше.

– Тише, – хрипло прошептал он, но в его голосе звучал скорее вызов, чем предостережение.

Она не сдержалась. Когда он сменил угол, нашёл нужное место, женщина задрожала и издала низкий, гортанный стон. Звук прокатился по ангару, отражаясь от стен, и вернулся эхом, усиленным бетонной акустикой.

Михаил наблюдал заворожённо. Он видел многое в прошлой жизни – дорогие оргии в элитных особняках, изысканные развлечения высшего общества. Но в этой сцене было что-то более подлинное и честное. Никаких масок и притворства. Просто двое людей, укравших миг счастья посреди серой советской повседневности.

Ритм их движений ускорялся. Когда мужчина опёрся руками о мешки по бокам от женщины, мышцы его рук напряглись до предела. Капли пота падали на вздымающуюся грудь женщины. Она подавалась навстречу каждому движению, её бёдра двигались в древнем танце, который тело знало само по себе.

Брезент под ними промок от пота, прилипая к коже. Грубая мешковина оставляла красные следы на её спине, но женщина не замечала этого, словно боль лишь усиливала наслаждение. Пальцы её запутались в волосах мужчины, притягивая его голову ниже. Их губы встретились в голодном, почти отчаянном поцелуе.

Михаил почувствовал, как его тело реагирует на эту сцену – жар поднялся снизу живота, участился пульс. Он сжал кулаки, удерживая контроль. Терять его нельзя