Плюшевый: кулак - Сергей Александрович Плотников

— Скорее всего, самовнушение, но не оставляй попыток, — благосклонно кивнул мастер. — Если получится, либо обожжешься, либо получишь прорыв.

Айна вздохнула, ее красивое лицо выглядело очень печальным. Казалось, девушка вот-вот расплачется. Несмотря на второе замужество, троих детей, второранговую ауру и впечатляющие мышцы, которые не могло скрыть изящное голубое платье, она выглядела именно девушкой — этакая добрая, нежная барышня.

— Не жалей, — продолжил старик. — Я был Великим мастером семнадцать лет, это очень долго. Не у всех получается. Надеюсь, что твоему мужу повезет, и он сможет отложить вход в это состояние еще лет на пятнадцать… Смотрю, он у тебя весьма благоразумен. На юного шалопая Коннаха надежды нет — он-то станет Великим, еще и пяти лет не пройдет!

Я увидел, как Тильда вздрогнула и напряглась. Едва заметно, но я тщательно за ней наблюдал.

— Спасибо за эту высокую оценку, учитель, — уважительно произнес Орис.

— Увы, — печально покачал головой мастер Олер. — Это была отнюдь не похвала, мой мальчик.

Я уже достаточно представлял динамику развития внутренней энергии в человеческом организме, чтобы отлично представлять, о чем он говорит. Если человек начинал взращивать в себе внутреннюю энергию, с определенного момента — приблизительно с четвертого ранга — процесс уже нельзя было остановить без катастрофических последствий для здоровья: внутренняя энергия, не обращенная на мышечную активность, просто сжигала организм изнутри. Это выливалось в серьезнейшие болезни, лечить которые тут просто не умели. Не знаю, что бы по этому поводу сказала наша медицина.

Однако рано или поздно наступал такой момент, когда никакая «раскачка» уже не помогала, и человек полностью переставал контролировать свою внутреннюю энергию. Обычно это происходило на стадии Великого мастера, хотя если адепт по какой-то причине лишался подвижности или тяжело заболевал, могло случиться и на более ранних этапах. Поэтому и считалось, что двадцать лет в Великих мастерах — это потолок. А многие даже не могли продержаться более десятка.

Что же с ними случалось через десять лет?

Те, кто затянул, струсил или просто не отследил свое состояние, погибали в мучительной агонии, от неконтролируемого жара и судорог, часто вдобавок утрачивая разум. Те, кто был внимателен и осторожен, предпочитали уйти самостоятельно, добровольно сжигая себя избытком внутренней энергии. Говорят, впечатляющее зрелище. Оно называлось «Вознесение» и считалось, что Великий мастер таким образом отправляется сразу к своему богу-покровителю. Достаточно редкое и достаточно торжественное событие, чтобы устроить по этому поводу внеочередной турнир!

Вот как тот, который предполагалось провести весной.

Мастер Олер сам хладнокровно назначил дату своего отбытия и теперь всесторонне к этому готовился, утрясая дела в Школе Ручья — которой, фактически, управлял по причине юного возраста и неопытности нынешнего официального Главы, Лейта Дарета.

Его визит к нам на экзамен был отчасти отдачей доли благодарности, отчасти — последней возможностью повидать внучку и правнуков перед тем, как он приедет к нам весной на турнир, когда уже будет не до этого.

Герт и Орис смотрели на Великого мастера с восхищением, Айна — с грустью и жалостью, Тильда — с хорошо скрываемым страхом, видимо, видя в нем довольно близкую судьбу Ориса (я был солидарен с матерью: такой взрывной человек, как отец, вряд ли сможет задержаться в Великих мастерах надолго!). И лишь у меня особых эмоций не было, хотя я пытался изобразить такое же восхищение, как Герт. Разве что спокойное сочувствие и уважение.

У себя на родине я, скорее всего, смог бы спасти этого человека. Или таких, как он. Это наверняка потребовало бы длительных исследований, но в результате я почти не сомневался — разве что в итоге выяснится, что, несмотря на изрядное внешнее сходство, жители этой планеты все-таки не люди биологически.

Но он платил цену за свои поступки, как я собирался оплатить свои. Не о чем жалеть.

— Отдыхаю душой тут с вами, — проговорил мастер, поворачивая в руках чашечку чая и слабо улыбаясь. — Отрадно видеть, что и мой правнук растет таким славным молодым воином, и мой правнучатый племянник уже столь много добился, несмотря на юный возраст! Коннахам повезло с новым поколением. И вот теперь это действительно комплимент — от самого сердца!

Голос Олера звучал с искренним теплом, когда он это говорил, а на лице улыбались не только губы, но и глаза.

— Благодарю вас! — проговорил Орис.

— По-моему, это заслуга больше твоей прекрасной супруги и моей Айнушки, чем твоя! — расхохотался старик, подмигивая Тильде и своей внучке.

Те заулыбались, слегка расслабившись.

Дальше я увидел полноценный мастер-класс психологической разгрузки и светского общения! Мастер Олер с редким искусством вел одновременно и «непринужденную», и вполне содержательную беседу, заставив развеселиться даже напряженных женщин. Более того, он и Фиена, твердо решившего изображать мебель, втянул в орбиту — тот, разумеется, не мог игнорировать прямые вопросы Великого мастера, и незаметно оживился. Я мотал на несуществующий ус местные риторические приемы. Когда-то я умел делать что-то подобное — уж не знаю, на том же уровне, или похуже. Но тогда на моей стороне была совсем другая пластика тела, звучание голоса, положение в обществе, в конце концов… Да и «контекст» совсем другой. Всему этому придется учиться заново, и я старался учиться на примере.

Старый мастер даже нам с Гертом и дочерям Айны не позволил отмалчиваться, задавая вопросы вроде того, что мы любим делать, какие у нас любимые блюда, как мы планируем тренироваться и тому подобное — причем с таким видом, как будто ему живо были интересны ответы. Правда, младшие девочки вскоре стали клевать носами и Айна отпросилась, чтобы отвести их домой.

— Конечно, дорогая, — сказал ей Олер, — извини, что сдернул тебя… Я еще зайду к вам позже, вечером!

Айна с благодарностью кивнула и была такова вместе с дочерьми. Герт тоже, кажется, засыпал: взрослый разговор явно казался ему скучным. Однако он пытался не дремать, вроде бы даже щипал себя. У меня же сна не было ни в одном глазу. В какой-то момент Олер изрядно удивил меня, сказав:

— Вообще только с возрастом начинаешь понимать, насколько на самом деле ценна семья…

— Извините, мастер, — почтительно возразил ему Орис, — тут я с вами не соглашусь! Вы ведь не скажете, что мы с Элисом мало ценили семейные узы или были непочтительными?

— Не скажу, — усмехнулся Олер, — ты и твой брат были редкостными молодцами! Как же жаль!.. — он вздохнул. — Но я не об этом. Одно дело понимать, насколько важны родня, клан, Путь твоей школы — и совсем другое по-настоящему беречь свою семью — в том числе от горечи и печали!