Раб и меч - Сэм Альфсен

Высокая лестница вела ко входу. Лишь один стражник лениво смерил Нуску взглядом, но ничего не сказал, когда тот вошёл внутрь.

Библиотека была разбита на десятки маленьких комнат, в каждой из них хранилась литература на разные темы. Для книг, посвящённых лекарскому делу, было отведено целое крыло.

Освещение было слабым, а внутри никого. Нуска зажёг один из ручных подсвечников с помощью спички и стал прогуливаться между стеллажей. Пахло пылью, затхлостью, стариной.

«Наверное, где-то здесь…»

Нуска схватил сразу несколько книг и, присев на корточки, начал изучать их прямо на коленках.

«Опять рукописи, опять староскиданский…» – со вздохом думал Нуска. Когда-то он так же искал способ излечить свою болезнь. И ведь нашёл! Может, и сейчас повезёт?

Проходили часы. Нуска изучал полку за полкой, книгу за книгой, десятки раз царапал пальцы о бумагу, чихал от пыли, поднимался, садился, вставал, ставил книги на место и брал новые. Ни одного упоминания.

Однако в одной книге нашлось кое-что странное. Пометки на полях. Кто-то явно брал этот старый манускрипт и дополнял собственными наблюдениями на современном языке. И Нуска смог прочесть:

«С 7489 года от истребления последнего дракона в родах, придерживающихся чистоты крови, замечена новая болезнь. Сродни аутоиммунному заболеванию (по сонийским справочникам этот недуг появляется у обыкновенных людей), недуг разрушает здоровые органы своего носителя, а защитные механизмы организма направлены не на истребление зачатков болезни, они атакуют здоровые клетки крови, органов, тканей. Организм разрушает сам себя. Что делать?»

Нуска распахнул глаза. Что делать? Что значит, что делать?! Он ведь как раз это и хотел узнать из книг! Так почему тот, кто начал об этом писать, сам задаёт этот вопрос?!

Лекарь перевернул страницу и нашёл продолжение:

«В историях болезней моих подопечных замечена общая деталь. Всегда был катализатор, который провоцировал развитие болезни. Необходимо найти момент, когда больной начал испытывать недомогание. Если найти причину – проще справиться с последствиями.

Больной А.Х. Перенёс сильное потрясение в детстве. Его мать погибла при родах, а братья и сёстры – когда защищали его. Есть вероятность, что энергия сурии атакует то, что считает враждебным. В данном случае больной считал самым враждебным самого себя».

Нуска нахмурился. Это подходит под случай Сина, однако звучит уж слишком просто. Многие люди живут с чувством вины, но не все же смертельно больны?

«Больной Х.О. Родом из семьи, где долгие годы придерживались смешения крови. Болезнь в очень запущенном состоянии. Умер в пятнадцать лет».

Тоже подходит под описание Сина… но всё ещё слишком просто.

«Больной Ш.Р. Ещё слишком мал, чтобы делать выводы. Однако он отказывается использовать свою силу. Её применение также не приводит к облегчению симптомов. Однако я нашёл способ ослабить влияние дэ на органы – достаточно перекрыть поступление дэ в каналы с помощью иглоукалывания. Это способно облегчить течение болезни и замедлить развитие недуга на несколько лет».

На следующей странице почерк сильно испортился. Нуска еле разбирал слова и не мог понять причину этого изменения, но писал тот же самый человек.

«Больной А.Н. Выявлены все признаки. Причины возникновения а.з.: высокая концентрация дэ в крови, кровосмешение предков, каналы от рождения наполнены дэ, неспособность/отказ от использования дэ. Катализатор развития болезни – постоянное нахождение под влиянием чужого навыка. Лечение: сокращение совместного времяпрепровождения с наложившим метку навыка, минимальные физические нагрузки, хорошее питание, любые методы, способствующие выбросу лишней дэ. Лекарство: кровь».

Нуска часто дышал. Здесь было перечислено всё то, о чём знали современные сурии: перегрузке дэ в канале подвержены сильные сурии из знатных семей, но появилась и новая зацепка. Особый навык.

Лекарь устало повалился на пятую точку и уложил перед собой книгу. Он сидел, согнувшись над страницами.

«А.Н. – Аргаль Нуска. Это писал… мой отец. Особый навык, который постоянно применялся ко мне, – это навык Вьена. Поэтому после встреч с ним я чувствовал себя так плохо? И поэтому… брат постоянно избегал меня. Возможно, мои выводы поспешны или ошибочны, но они имеют основание. Значит, и эрд постоянно подвержен какому-то навыку… но какому? Я должен узнать».

Нуска тяжко вздохнул и потёр лицо. Желудок крутило, буквы растекались и превращались в лужу, но нужно было продолжать. Тем более Нуска так и не понял, что значит «кровь».

Однако никаких пояснений на этот счёт больше не было. Да и он не помнил, чтобы его поили какой-то кровью… Может, всё-таки речь не о нём? И писал это не отец?

Воровато оглядевшись, Нуска сунул книгу за пазуху, спрятал её под плащом и длинными рукавами. Если это книга его отца… она нужна ему. Не важно зачем. Просто нужна.

Когда Нуска вышел, стражник уже дрых. Ему не было никакого дела до входящих или выходящих – если хочешь, то хоть всё выноси. Лекарь даже почувствовал укол вины, но, к сожалению, он привык не поддаваться таким чувствам. Вину могут испытывать знатные богачи, живущие в достатке, а он, голодавший полжизни, давно позабыл такое слово, как стыд.

Был поздний вечер. В Хаване зажгли красивые резные фонари, установленные на высоких металлических ножках. Нуска видел, как к огню слетаются светочи, превращая город в подобие небосвода.

Нуска остановился у спуска с лестницы. Город мягко мерцал то там, то здесь, точно обиталище духов. От такой красоты перехватывало дыхание. Иногда рой светочей и перелетал с одного места в другое, образуя длинную светящуюся тропинку.

Это его дом? Точно? Неужели он всегда был так прекрасен?

Спускаясь медленно с лестницы, лекарь втягивал воздух глубоко в лёгкие и ощущал, как они раскрываются, наполненные светлой энергией. Всё вокруг лучилось. Казалось, он… во сне. Так чувствует себя сурии, оказавшись на своей родине? Арцент в Арценте, а рир в Рире? Так и хаванец в Хаване?

Нуска начал напевать под нос. Странный мотив крутился в голове, повторялся, не останавливаясь. Светочи кружили прямо под ногами и вдоль рукавов. Редкие прохожие смотрели на Нуску с удивлением, но не могли оторвать взгляд от статного хаванца в белоснежных одеждах, который лучился дэ, которого признали даже эти священные создания.

Нуска, окружённый ареалом волшебных бабочек, прошествовал к главной площади. Его взгляд зацепился за десятиметровую статую на месте, где раньше был фонтан. На нём было высечено: «В память о жертвах».

И вся земля кругом, каждый зелёный уголок, был усеян цветами. Безвременники. Фиолетовые цветы пахли и мягко покачивались на ветру.

«Син… ты так… извиняешься? Ты принёс… цветы?..»

Нуска сглотнул. Сердце