Раб и меч - Сэм Альфсен

– Умно! – согласился Хайя. – Так как выходит? Если мы вернём сердце Тиаме, то она станет непобедима, а если не вернём, то она бессмертна?

– Я знаю только это, – отозвался Нуска.

– Так и есть. Однако есть один способ. Можно сначала с ней сразиться и ослабить её, а затем вернуть сердце, – предложила Мара.

– Как это возможно? Подойти к раненой Тиаме и сказать «эй, возьми сердце, чтобы мы тебя добили, хорошо»?

Лицо Мары потемнело. Она была так же красива, но её щёки впали, она явно недоедала. Золотистые локоны обрамляли скулы, зелёные глаза блестели, полные странного чувства.

– Это сделаю я. Отдай мне сердце, Нуска.

И Нуска, и даже Хайя недоверчиво уставились на Мару. Эта сифа только что призналась в тайной симпатии к Тиаме. Если сердце вернётся к ней до вторжения… то она разгромит Скидан одним взмахом своих драконьих крыльев.

Нуска долго оценивающе смотрел на Мару. Вероятно, она действительно была единственной, кто мог подобраться к Тиаме. Странное чутьё подсказывало Нуске, что дарвельская драконья императрица особенно не жалует мужчин. В её услужении был Вьен, но где он теперь? Однако преданные Тиаме женщины намного дольше сохраняли свои жизни.

Нуска уставился в запылённое треснувшее окно. Начался дождь. На их головы хлынул поток ледяной воды. Кажется, крыша тоже прохудилась…

Все трое вскочили со своих мест и спрятались под лестницей. Нуска выпросил у Хайи ещё несколько сигар вместе со спичками. И, закурив во второй раз, он, перебив болтавшую в это время парочку, резко влез в разговор и сказал:

– Я согласен.

Они не сразу поняли, о чём он, а затем Нуска, переключив рычаг в своих каналах и наполнив их лесной дэ, вытянул из груди золотой сверкающий камень. Заглянув Маре в глаза, он добавил:

– Если я не буду верить даже вам, то могу сразу же сдаться, ни на что не рассчитывая, в том числе на победу. Я должен верить своим друзьям, солдатам, генералам, главнокомандующим и эрду. Иначе Скидан обречён. Только общими усилиями мы можем отстоять свою страну и жизни.

– Ты заговорил как взрослый, Нуска, – вздохнул Хайя. – А я так хотел пригласить тебя выпить в таверне, а потом бедокурить на улице…

– Придёт время и для этого, Хайя, – с улыбкой ответил лекарь, а затем отдал камень в руки Мары.

Девушка долго смотрела на Нуску, а затем вдруг упала на колени. Склонив голову, она сказала:

– Нуска, я благодарю тебя за оказанное доверие. Я клянусь всеми духами, что не подведу тебя и Скидан. И… – её глаза сузились и вновь влажно заблестели. – Я давно мечтаю вернуть Тиаме сердце. Ведь оно не только делает её сильной и одновременно уязвимой, но и… вернёт ей способность чувствовать подобно человеку. Я открою эту тайну, чтобы ты не смел сомневаться во мне. Тиама вырвала сердце не для того, чтобы стать бессмертной, а потому, что та боль, которую она испытывала, была невыносима. Я верю, что, вернув себе способность чувствовать, она раскается в содеянном. Сейчас она подобна скале, что не испытывает сожалений, но, вернув себе эту часть, она, возможно, изменит своё мнение. Я хочу дать ей шанс на покаяние. А если суждено, то на смерть, полную не пустоты, а любви, боли и ненависти.

Нуска поджал губы, помог Маре подняться. Положив руки на её плечи, он всё ещё пристально смотрел ей в глаза и говорил с ней с помощью мыслей:

«И, прошу тебя, береги Хайю. Ты старше и мудрее. Он невероятно талантлив, но наивен».

– Эй, я знаю, что ты с ней говоришь! О чём?! Раз не вслух, то обо мне, да?! – тут же влез Хайя. Он нахмурился и встал между ними, а затем простонал: – Да сбрею я эту бородку! Не проси её сделать это, пока я буду спать!

Нуска невольно прыснул, не сдержав смешок. На этот раз он сам обнял друга, нащупав стальную ладонь, он крепко её сжал.

– Хайя, прости меня. И спасибо, что ты остался прежним.

– А я надеялся, что возмужал и стал красивее… – вздохнул карборец, но обнял Нуску в ответ. – Нам тебя оставить, чтобы ты побыл наедине с самим собой в родовом доме?

Нуска кивнул. Иногда Хайя откровенно плевал на чужие чувства, а иногда был уж слишком заботлив и догадлив.

Они ушли, а Нуска стал прогуливаться по дому. Он даже смог подняться на второй этаж, чтобы заглянуть в свою комнату. Там царил хаос: многие книги промокли насквозь и испортились, кровать и ковры покрылись плесенью. Если уж так сильно лило на первом этаже, то на втором, видимо, во время дождей бежали реки…

Снаружи громыхнуло. Нуска вздрогнул, а затем вдруг услышал тихий стук в дверь.

«Они решили вернуться? Зачем?»

Нуска побежал открывать. Никому другому и в голову бы не пришло стучать в дверь заброшенного дома. Однако…

Это были не Хайя и не Мара.

В дверях стоял промокший насквозь эрд. Его взгляд был таким тяжёлым, что Нуска не смог его вынести – уставился в пол. Странная атмосфера витала в воздухе. Они застыли в дверях.

Нуска вытерпел лишь несколько минут этой тягучей тишины. Он отошёл в сторону и сказал:

– Эрд, раз уж пришли, заходите.

Син медленно вошёл внутрь. Нуска украдкой наблюдал за ним. Никогда раньше эрд не выглядел таким сгорбленным и поникшим. Он всегда горделиво поднимал голову, держал осанку и плечи расправленными. Син всегда выглядел как боец, аристократ, правитель, но сейчас…

«Что произошло? Ни на поле боя, ни в лесных племенах… даже в воспоминаниях, которые я подсмотрел, я не видел Сина в таком состоянии. Он будто утратил всю волю к жизни. В его случае – к жизни в страдании, но это не так важно. Эрд и Вильна… направлялись к старейшинам? Неужели им предрекли гибель Скидана?»

Сердце Нуски громко забилось, он испугался. Неужели он совершил ошибку? Мара предаст их? Тиама сожжёт и сожрёт их тела? Что, бездна дери, произойдёт?!

Однако лекарь боялся задать вопрос прямо. Нуска прошёл в столовую, повалился на печально скрипнувший стул и стал нервно стучать по поверхности стола. Светлая дэ вспыхивала и гасла в его теле – это всегда предрекало срыв.

Син проследовал за Нуской. Не сняв плащ и не выжав одежду, он подошёл и опустил на Нуску взгляд. Его губы дрожали то ли от холода, то ли от… страха.

– Син, если мы завтра умрём… так и скажите, –