Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Деформированные щитки со скрежетом легли на место, и сармат наконец вдохнул полной, не перекошенной грудью. Под прерывистый гул костяных труб и взвизгивание «асбестовых» струн процессия миновала уже знакомые Гедимину «колодцы» и свернула в открывшуюся арку. За ней начинался грубо прорубленный коридор, освещённый только пятнами церы на стенах — кто-то, вымазав руку в светящемся составе, прижал ладонь к камню, и отпечатки так и остались, хотя местами осыпались. Рукотворный туннель соединял полости явно естественного происхождения; на их дне до сих пор громоздились камни, часть их осталась и на проходе и даже была отмечена светящимся отпечатком. Вдалеке снова «вздохнул» вулкан, и Гедимин вместе с низкочастотным гулом услышал скрежет — камни тёрлись друг о друга. «Всё это держится на честном слове,» — сармат невольно поёжился и отвёл взгляд — ему было не по себе. «Правильно Сэта не стали тут жить. А вот мы сюда зря полезли.»

Коридор резко вильнул; на изгибе его стены были укреплены грубой кладкой. Присмотреться к ней Гедимин не успел — свечение на запястье из белого стало красным, и сармат уставился на дозиметр.

— Айзек! Зашкал по омикрону!

До зашкала, разумеется, было далеко — Гедимин настраивал прибор так, что его и в работающем реакторе не зашкаливало — но где-то рядом определённо лежал ирренций. «А внутри скалы лежит радиозащитный экран,» — подумал сармат, проверяя показания за последние пару минут. «Вот там, где коридор сделал зигзаг. Такой характерный зигзаг, стены внахлёст…»

— Где источник? — вскинулся Айзек, оглянувшись на сфалт за плечом Гедимина. Сармат недовольно сощурился.

— Впереди. И снизу. Это не моё. Тут было.

— Осторожно с реактором, — прошептал Айзек, крепко сжав его запястье.

Коридор вильнул ещё раз — нагромождение камней загородило старый проход, рядом пробили новый, образовавшуюся стенку кое-как подровняли и укрепили безрастворной кладкой. На повороте Гедимин увидел яркий серебристый свет и дрожащие цветные блики. Сэта с предостерегающим жестом проскользнул вперёд, огляделся и остановился посреди тропы. Его грива, прижатая к голове массивными украшениями, вытянулась кверху и превратилась в языки пламени.

— Священная долина, — прошелестело сзади; оркестр давно замолчал, сарматы шли по ненадёжным туннелям в полной тишине. — Пропустите жрецов, оставайтесь, где стоите!

«Священная, мать её колба,» — Гедимин покосился на дозиметр и шагнул за поворот, к светящемуся жрецу и серебристым, желтоватым и розовым бликам. «Что-то они всё-таки знают про ирренций и его свойства…»

Здесь было очень светло — только тёмный щиток и спасал сетчатку от ожога. Сверху, в сводах кое-как укреплённой подземной полости, виднелись проломы, но свет исходил не от них. С двух сторон от тропы, расколотой вдоль по всей длине глубокой дымящейся трещиной, по каменному крошеву поднимались сияющие деревья.

Они были не с Равнины — это Гедимин понял сразу, едва увидел тянущиеся к сводам ветви со множеством отростков. Ярко-красные стволы были будто закручены в спираль по всей длине, и ветки росли по спирали, и так же, витками, свисала длинная серебристая бахрома, светящаяся особенно ярко. А ещё ярче светились воронковидные листья, и над каждым из них дрожал раскалённый воздух, а над краями воронок поднимались язычки голубовато-белого пламени.

Айзек с сердитым шипением толкнул Гедимина в лопатку — «идём!». Сармат перевёл взгляд вниз, на тропу, и увидел корни. Они торчали из-под раскрошенного камня, уходя в узкие трещины, и над каждым из них клубился пар — такой же, серебристый с прозеленью, как над разломом, расколовшим пополам долину. «Ирренциевый гейзер,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина, и он схватился за анализатор, натягивая вдоль его «щупов» защитное поле. «Вода размыла рудное тело и понесла соли наверх. А эти штуки… это растения-радиофаги. Понятно, почему они горят, не сгорая…»

Все листья росли высоко над головой Гедимина; это вообще были очень высокие растения — и как-то сразу было понятно, что здесь, в пещере, выжила самая малорослая форма. Сармат оглянулся на корни в поисках небольших побегов — хотелось заглянуть в воронку листа и замерить температуру бьющей из неё плазмы. Отростков он не нашёл. По всей протяжённости корень был покрыт чёрными желваками, намертво к нему приросшими.

Ошалело мигнув, сармат обвёл взглядом пещеру. Колонии кровяного камня были повсюду. Они липли к корням, вместе с ними протискивались в расщелины и, отпочковавшись, лежали рядом, среди красного и чёрного щебня. «Симбиоз,» — Гедимин покосился на сигма-сканер — тот записывал данные с защитного поля, реагирующего на излучение под ним, для расшифровки такой записи нужно было много времени. «Собрать данные. Вепуат разберётся.»

Айзек с силой толкнул его в бок. Гедимин мигнул.

— Вон та стена, — громко проговорил командир, сердито щурясь. — Она выдержит, если рисовать на ней?

Гедимин, встряхнувшись, огляделся по сторонам. Теперь, когда растения не перетягивали внимание на себя, он увидел каменную кладку — и она сразу же ему не понравилась. Деревья росли вдоль естественных стен пещеры; эта порода никогда не была прочной, а корни расшатали её ещё сильнее. На месте обрушенных скал выстроили стены из разноразмерных камней, не скреплённых ни оплавлением, ни раствором. Обломки держались друг на друге, сцепляясь подточенными выступами — и Гедимин видел, как один удар по нужным точкам спустит на дно пещеры все эти конструкции.

— Рисуй на дороге, — прошептал он, через плечо оглядываясь на жрецов. Последние из них отстали от сарматов на краю долины; им явно было не по себе — то ли из-за излучения, то ли они знали устройство местных стен куда лучше, чем Гедимин. Между крупными блоками сармат заметил щели — вроде как естественного происхождения, но их явно расширили. С той стороны — со всех сторон, где только были эти проёмы — кто-то смотрел, и эти взгляды Гедимину не нравились.

— Ничего не трогай, — прошептал Айзек, уходя на пару шагов вперёд. Желваки кровяного камня валялись чуть ли не под ногами — тут корни нависали над самой дорогой. «А дерево скалу держит,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Крепче, чем эта кладка. Лучше бы нам из-под деревьев не выходить…»

— И вы до сих пор там? — услышал он сердитый шёпот за спиной; главный жрец вышел на дорогу и смотрел, ощерившись, на дырявую кладку.