Тренировочный день 6 - Виталий Хонихоев

мало времени. Сейчас важно отыграть матч, а уже потом разбираться с неминуемым кризисом внутри команды. Да и… после матча команды в ее прежнем виде уже не будет. Как минимум Лиля и Синицына уйдут обратно, так что…

— … а ну отдай! — Волокитина отбирает газету у Наташи Марковой, разворачивает ее и быстро пробегает глазами: — чего ты врешь, Маркова? Нигде тут не пишут, что Витька… то есть Виктор Борисович со всеми нами спит! Или мы с ним…

— Как не написано⁈ Вот тут же… сейчас… — Наташа становится за плечом у Маши и тычет пальцем: — вот тут! Так прямо и написано…

— … В последнее время в спортивных кругах всё чаще обсуждаются «инновационные подходы» одного из тренеров к мотивации подопечных. Говорят, что его воспитанники демонстрируют «особую преданность делу» и «невероятную самоотдачу», хотя методы достижения таких результатов вызывают вопросы. По неофициальным данным, некоторые спортсменки «получают индивидуальные задания», далёкие от стандартных тренировочных норм. «Личные беседы после занятий», «углублённая психологическая поддержка» и «стимулирующие практики» — всё это, якобы, входит в арсенал наставника. Коллеги по цеху намекают, что подобные «эксперименты» могут «подрывать моральные устои коллектива». Отдельные воспитанницы, правда, утверждают, что «результаты говорят сами за себя», но так ли оправданы «неортодоксальные методики»?Впрочем, официальных жалоб пока нет — возможно, из-за «боязни потерять перспективу». Спортсменки демонстрируют явное улучшение результатов, тренер же остается неженатым, так что морально-этические вопросы отступают перед необходимостью поддержать советский спорт. — зачитывает вслух Волокитина и хмурится: — где тут написано, что мы оргии проводим?

— Так тут прямо и написано! Прямым текстом! Ты чего, Волокитина, газеты читать не умеешь⁈ «Личные беседы» и «чрезмерно индивидуальный подход» всегда говорит, что кто-то с кем-то спит! А если добавить «неортодоксальные методики», так это вообще обозначает извращения! Это… ну как если написано, что директор завода «допустил перекосы в руководстве» — это значит что его уволили. А если воровал, то «нарушил принципы социалистического хозяйствования». При этом если пишут, что «принял на себя ответственность за допущенные ошибки» — значит посадили, но ненадолго. Потому как признал вину. Но вот если в газете сказано, что «выбыл из рядов трудящихся», то тут от восьми до пятнадцати дали. — рассуждает Наташа, подняв палец вверх.

— Как любопытно. — останавливается возле нее Виктор: — а ты откуда столько всего знаешь, Наташ?

— У меня дядя секретарем райкома пятнадцать лет работает. — отвечает Маркова: — я все знаю. И про пионерский лагерь и Добрую Вожатую ты неправа, Маш. Написали они про это. Я как сейчас помню заметку в «Вечерке» о «Непедагогических методах воспитания». Как там… было… ага, «произошел инцидент», «вожатая проявила излишнюю инициативу», «нетрадиционный способ закалки характера» и…

— Как сообщили в комитете по делам молодёжи, ситуация была взята на контроль сразу после поступления сигналов. Вожатую освободили от должности за нарушение норм педагогической этики. В настоящее время с отрядом работает психолог, помогая подросткам правильно осмыслить полученный жизненный опыт. Руководство лагеря подчеркивает, что подобные случаи — исключение, и в целом коллектив остаётся верен принципам здорового и нравственного воспитания молодёжи в духе марксизма-ленинизма и заветов XXVI съезда ЦК КПСС. В ближайшее время будет усилен контроль за подбором кадров и проведён ряд профилактических мероприятий. — сухо цитирует оказавшаяся рядом Синицына и складывает руки на груди: — чего уставились? У меня память абсолютная, я ничего не забываю.

— Ты мутант, Синицына. — говорит Маша Волокитина: — как есть мутант. И ты и Бергштейн твоя тоже. Чем вас там на молокозаводе кормят вообще? Выработали секретное молоко от бешеных коров?

— Не желаю ничего слышать от человека, который нарушает законы физики. — парирует Синицына и поправляет свои очки.

— Как это я законы физики нарушаю?

— Ты при прыжке висишь в воздухе дольше чем положено. Я замеряла. Почти секунду с лишним. Это невозможно. Значит ты — нечеловек. Предлагаю тебя в академию наук сдать, для опытов. — с серьезным лицом говорит Синицына. С таким серьезным, что Маша на секунду даже теряется, но потом краснеет и стискивает кулаки. Закрывает глаза и шумно выдыхает. Расслабляется. Открывает глаза.

— Шутить начала. — наконец говорит Маша Волокитина: — это радует. А то я думала, что у тебя чувство юмора вовсе атрофировано, а у тебя просто шуточки такие тонкие, что и не видно с первого взгляда. Со второго, между прочим, тоже видно. Даже с микроскопом не видно.

— Виктор Борисович! — окликает его Валя Федосеева, которая идет к ним с двумя свернутыми матрасами — по одному на каждом плече: — а где расстилать-то? Тут места ого как много. Можно в любом месте?

— Можно в любом. — кивает Виктор: — но лучше на площадке матрасы раскатать. Мы перед сном побеседуем.

— Только побеседуем? — прищуривается Валя. Виктор невольно сглатывает и отступает назад на полшага.

— Только побеседуем. — твердо говорит он: — и не мне надо тут с газетой этой. Дешевые сенсации и нездоровые тенденции, преувеличения и манипулирование низменными человеческими страстями. Мы тут все советские люди и все такое. Двадцать седьмой съезд ЦК КПСС и так далее. Пятилетку в три года.

— Даже советским людям иногда трахаться нужно. — пожимает плечами Валя Федосеева: — ну да ладно, я вот там себе постелю. Если что, ты знаешь где я буду… тренер Витька… — и она удаляется, как-то по-особому поводя широкими бедрами, каждое из которых в объеме как талия у их либеро.

— Не то, чтобы я подвергала авторитет тренера сомнению… которого у тебя, кстати нет. Авторитета, не сомнений. — говорит Волокитина, провожая взглядом Валю: — но… как-то это странно. Ночевать на площадке в спорткомплексе, там же где мы завтра играть будем. Как-то… ну не знаю. Обычно же когда идешь на площадку — невольно собираешься. А тут чего? Вот встанем мы все с утра — с помятыми мордами и все такое… а уборщицы сюда рано приходят. В шесть вообще. И что? Я даже собраться не сумею… а тут с «Крылышками» играть.

— Мне тоже непонятно. То есть неудобно. — подает голос Наташа Маркова: — я думала, что с утра придем. Зачем тут ночевать? Есть же гостиница при заводе и вообще… на полу спать…

— Зачем? Я хочу подчеркнуть одну важную вещь, Наташ. Такую о которой можно и забыть, когда приходишь сюда с утра. Вы тут хозяева, девчата. Как бы ни были круты