Морфир Бьёрн - Тома Лавашри

ринулся на подмогу Дизиру. А я на минуту застыл в нерешительности, просто стоял как вкопанный. Набрав в грудь воздуха, я поборол свой страх, сжал в руке Кусандру и последовал за братом.

Ледяной воин наносил своими мечами удары с дьявольской точностью и быстротой. Дизир дрался как лев, но уже явно проигрывал. И все же он до последней минуты отказывался от нашей помощи.

– Отойдите вы оба! – задыхаясь кричал он. – Я зам збравлюзь!

Мы с Гуннаром оставались с ним рядом, не слушаясь его указаний. И нам представилась возможность приглядеться к этому невообразимому воину, белому рыцарю вьюги. У него не было щита, но меч его левой руки явно служил для защиты, а правый – для нападения. Понаблюдав за ним, я заметил, что он повторяет пять выпадов, примерно одних и тех же.

Пока усталый Дизир отбивался, я попытался запомнить эти пять выпадов и придумать надежный отпор.

Полутроллю пока не удалось даже оцарапать белого воина, а сам он был ранен в плечо и в руку. Раны кровоточили.

– Готовимся, – шепнул я Гуннару.

– Тебе лучше не соваться, – презрительно ответил мне брат.

Дизиру, кажется, удалось немного оттеснить противника, и его движения стали уверенней. Вот тут белый воин вдруг ускорил одно из пяти движений – он бросился в атаку. Дизир был захвачен врасплох, и враг пронзил его мечом в районе бедра.

Дизир рухнул с криком:

– Ду и удар!

Отделавшись от полутролля, посланец вьюги бросился на женщин. Мы с братом преградили ему дорогу. Он оглядел нас красными глазками и вскинул свои пики, словно бросая вызов. Стукнул одну о другую: клац! – и полетел в атаку на нас, несчастных воителей двенадцати и тринадцати лет.

Нас было двое, и он изменил свою тактику. Ударов, которые я запомнил, больше не было, теперь оставалось действовать не раздумывая. Так я и сделал.

Гуннар сражался с правой рукой воина и тут же получил один удар, за ним – другой. Мне повезло больше: я пока справлялся с защитой, но не находил у врага ни малейшего промаха. Мои атаки, довольно осторожные, он отражал без труда.

– Зердце! – крикнул Дизир. – Метьте в зердце!

Бедняга держался за бедро: сжимал его изо всех сил, чтобы не потерять много крови.

Всмотревшись в грудь белого воина, я разглядел слабый свет. Как будто золотая рыбка в заледенелых глубинах зимнего озера.

Так вот что: у воина вьюги есть сердце! Но как пронзить его? Наш враг был слишком силен!

Вскоре Гуннар остался без щита: он раскололся надвое, а секундой позже его секира взлетела в воздух и приземлилась на другом конце зала. Он уклонился от смертельного выпада – слава Годину или христианскому богу, уже неважно, – и бросился за своим оружием. Но по дороге мой брат упал на колени, он обессилел и не мог больше сделать ни шагу.

Я остался один.

– Зердце! – повторил Дизир умоляющим голосом.

7

Вьюга говорит со мной

Мои мысли были прикованы к двум ледяным лезвиям, я неотрывно следил за ними. Было ясно: любая промашка будет стоить мне жизни. Я хорошо защищался. В моем теле пылал странный жар: я горел изнутри, и от этого становилось спокойней. Жар давал мне силы…

Я заметил, что ледяной рыцарь временами сдавал позиции, особенно если в пылу схватки ему приходилось приближаться к огню.

«Он не любит тепла», – понял я.

И с этой минуты я изо всех сил старался прижать его к очагу, что получалось неплохо. Движенья моего противника замедлились и утратили точность, в его ударах не было прежней силы. Я улучил момент и сделал резкий выпад, попал ему в руку в районе локтя. Из раны хлынул прозрачный голубоватый поток. Посланник вьюги терял не кровь, а воду.

Я был доволен пусть крохотной, но победой, нашим первым преимуществом в борьбе с белым врагом.

– Зердце, дёрд бодери! – взвыл Дизир.

Я понял свою ошибку. Боль разбудила врага, и он отскочил от огня, сражаясь с удесятеренной силой. С подобным существом умнее было целиться только в сердце, ведь случай пробить его оборону представлялся очень редко.

«Ну вот, упустил свой шанс!» – в испуге подумал я.

Тем временем дуэль продолжалась. Я дрался как ошалелый, подпрыгивал, пролетал на другой конец зала, но враг больше не давал мне шанса напасть, к нему вернулись все его силы и много злости.

«Браво, Бьёрн! – услышал я голос у себя в голове. – Знаешь, мне никогда не встречался воин твоих лет, который мог бы сражаться как ты! Молодец, мальчик, да-да, молодец!»

От этого незнакомого голоса в жилах стыла кровь.

«Я рада, что ты так отважен, Бьёрн! Когда я тебя проглочу, а это случится скоро… ты будешь моим. И будешь сражаться на моей стороне, а не против! Как старый добрый Торстен Медвежья Шкура!»

«Какой еще Торстен Медвежья Шкура?» – спросил я мысленно.

«Какой Торстен? Да это же твой ледяной противник. Который вот-вот проткнет тебя! Ха-ха-ха!»

Этот странный разговор отвлек меня, так что я и правда чуть не дал насадить себя на пику. И все же я смог увернуться от удара. Острие на левой руке белого рыцаря скользнуло по моим ребрам, не оставив даже царапины.

Теперь я сражался, боясь, что снова услышу голос вьюги. Ведь это была она – Царица Снегов, Сборщица Дани, Пожирательница людей, Белоснежное зло… Это она говорила со мной, кто же еще!

Краем глаза я заметил Гуннара, стоявшего от меня слева, увидел, что Дизир тоже поднялся на ноги. Полутролль держался от меня справа, он опирался на стену, бедро его стягивала наспех наложенная повязка. Эти двое что-то задумали. Собирались ли они вступить в бой? Похоже, ни у того, ни у другого не было сил!

– Готовься, Бьёрн! – крикнул Гуннар.

– Зердце! – напомнил Дизир.

И оба одновременно изо всех сил метнули свое оружие. Секира Гуннара и изогнутый меч полутролля летели прямо в белого воина. Тот быстро вскинул руки-мечи, чтобы защититься. Ему без труда удалось отбить оба предмета. Но в этот момент он открыл свой белый торс, допустив роковую ошибку. Я рванулся к нему и вонзил свою Кусандру прямо в сердце врага!

«Ты мне за это заплатишь! – взвыла вьюга. – Ты умрешь тысячу раз, Бьёрн, слышишь?!»

И пока она ревела в моей голове, белый воин плавился у нас на глазах. Как последний снеговик в лучах летнего солнца. Скоро на полу осталась только куча льда, а потом – просто вода, огромная лужа воды.

Вьюга все еще угрожала мне, но голос ее звучал все тише, а потом совсем умолк.

Еще один раз мы остались в живых.

Я совершенно вымотался, меня трясло, и в голове было мутновато. Гуннар рассматривал меня молча, кажется, даже с робостью. Он только что обнаружил, какой на самом деле боец его брат, его дохленький брательник. Я улыбнулся им с Дизиром и подошел к отцу.

Эйрик лежал на спине, с лицом белым, как полотно, но он был жив. Он даже наблюдал конец поединка. Мама гладила его окровавленные волосы и покрывала поцелуями высокий лоб, а он в ответ лишь улыбался с удивительной нежностью. До этой минуты я не осознавал, как мои родители любят друг друга.

Отец несколько раз моргнул, и мать догадалась, что он хочет что-то сказать. Она приложила ухо к самым губам раненого. Мы все застыли в молчании.

Скоро мама подняла голову и медленно очень осторожно сняла с отцовской шеи ожерелье из зубов ненасытров. Потом она надела его на меня.

– Спасибо, отец, – взволнованно проговорил я.

Присел перед ним на корточки, взял его руку и поцеловал.

– Это прекрасный дар, просто волшебный, – сказал я. – И все же…

Отец глянул на меня с удивлением и моргнул, приглашая договорить.

– Нельзя ли сделать из этого ожерелья три? Без Гуннара и Дизира я бы не справился.

Отец улыбнулся и