Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

– Не стреляйте, пропустите! – прошептал Хромов, едва заметно качнув головой.

Зверь был раза в полтора крупнее того, которого они недавно зажарили на костре. Но теперь он представлял не пищу, а воплощённую смерть – комок мускулов и боли, несущийся напролом.

Все сразу отпрянули в стороны, кто за дерево, кто в кусты. Не потому, что не смогли бы справиться с кабаном. Но каждый понимал: стоит прозвучать выстрелу – и солдаты консорциума услышат. В этом лесу звук ружья равнялся приговору.

Людвиг Булавкин, косясь на зверя, не удержался от реплики:

– А ведь мы целый день толком не ели… Было бы славно прихватить его и зажарить!

Косой только покачал головой. Иногда ему казалось, что такие, как Людвиг, существуют лишь для того, чтобы оттенять остальных своей наивной простотой.

– Я завидую тебе, – сказал он, глядя, как кабан ломится дальше, оставляя за собой кровавый след. – Даже получив разум, ты им не пользуешься. Ты выглядишь так, будто тебе всё нипочём.

Людвиг осёкся, плечи его чуть поникли, и он благоразумно умолк. Хромов же добавил тихо, но жёстко:

– Вести стрельбу здесь – значит самому крикнуть консорциуму: "Вот мы где!".

Кабан тем временем пронёсся мимо и скрылся между деревьев, оставив за собой густой след крови и смрад.

– Может, и к лучшему, – пробормотал последний оставшийся солдат, глядя ему вслед. – Но разве не разумнее будет самим выйти к людям Потанина? Мы ведь тоже люди. Зачем скрываться?

Его слова прозвучали детски наивно. Солдат, как и Людвиг, словно жил в убеждении, что мир обязан быть добрым и справедливым. Он, Людвиг и Любовь Синявина всё ещё лелеяли надежду, что консорциум появится и спасёт их, как в красивых историях. Но Ярослава Журавлёва оборвала эти иллюзии резким голосом:

– Думаете, вы умнее всех? В загадочное место, которым управляет компания Дерипаски, уже отправлялись многие. Ни одна организация не вернулась – все замолчали. И если люди Потанина наткнутся на вас, думаете, они согреют, накормят и вернут в крепость? Смешно! Они сделают с вами ровно то же, что и с частными войсками, которых гнали к крепости 333. Те ведь тоже шли под чужой личиной, хотя всем было ясно, что это маска.

Её слова легли на лес тяжёлым грузом. Даже птицы смолкли, будто сама природа прислушивалась. И только вонь свежей крови напоминала, что в этих местах доброта не спасает – спасает лишь сила и тишина.

Для консорциума секреты этого места были куда дороже человеческих жизней.

– Вы, ребята, и вправду думаете, что консорциум придёт вас спасать? – тяжело вздохнул Хромов.

Слова его прозвучали глухо и сухо, как треснувшая ветка под ногой.

Людвиг Булавкин, Любовь Синявина и последний недобиток, которые ещё недавно строили наивные планы обратиться за помощью к консорциуму, теперь сидели с лицами скорбными, словно у детей, у которых вырвали последнюю игрушку. Они не знали настоящего мира. Их жизненный опыт, если сравнить со стандартами консорциума, был ничтожен.

До этого дня всё, что от них требовалось, – честно выполнять свои обязанности в крепости: сторожить склады, таскать ящики, помогать в хозяйстве. За это им полагалась еда, вода и крыша над головой. Всё просто и безопасно. Дикие звери и голод существовали где-то за стенами, но не для них.

Консорциум же твердил им одно и то же: внешний мир безопасен, по периметру крепости дикие твари истреблены подчистую. Они и поверили – поверили в красивую картинку процветания и спокойствия, где нет места страху.

– Но если всё так, то зачем мы туда идём? – голос Людвига дрогнул. В нём слышалась растерянность, будто рушилась последняя опора, поддерживавшая его в этот долгий день. Его надежда обратиться к консорциуму была едва ли не последним спасательным кругом. Теперь он треснул и рассыпался.

Он тяжело опустился на землю, раздавив сухие листья. Лицо его стало серым, плечи обмякли.

– Идите сами… Я не пойду дальше, – сказал он глухо, будто выдохнул вместе с этими словами остатки воли.

Косой и остальные даже не обернулись. Они продолжали двигаться вперёд сквозь лес, ветви которого зацепляли одежду, оставляя на ткани цепкие следы. Для них не имело значения, останется ли Людвиг здесь или нет. Честно говоря, Ярослав даже предпочёл бы, чтобы тот остался. Лишний рот, лишний шум – здесь это значило смерть.

Только ветер, проскальзывающий между кронами, загудел, словно насмешка. Его свист обвил Людвига, и тот вдруг ощутил холод страха под кожей. Лес давил тишиной. Даже птицы замолкли, и каждый хруст ветки звучал, как шаг смерти. Пока остальные ещё не скрылись из виду, он вскочил, судорожно отряхивая колени.

– Подождите меня! – выкрикнул он сипло, боясь остаться один на один с этим лесом.

Ярослав обернулся и, прищурившись, спросил негромко:

– А если мы наткнёмся на солдат консорциума? Что тогда?

Хромов замер на секунду, вслушиваясь в отдалённый гул ветра и едва слышные отголоски выстрелов где-то впереди. Затем спокойно, но твёрдо сказал:

– Главное – уходить. Отступление должно быть нашим приоритетом. Их задача – раскопки старой цивилизации, той, что была до катастрофы. А не охота на нас.

Его слова прозвучали ровно, без надрыва, но каждый почувствовал в них холодную правду.

– Вы все недооцениваете решимость консорциума пресечь любую утечку новостей, – тихо произнесла Ярослава, покачав головой. В её голосе звучала твёрдая уверенность. – Как только они узнают о нашем присутствии, не оставят этот вопрос без внимания. У них в шлемах встроена беспроводная связь: если не смогут уничтожить нас сразу, тут же вызовут подкрепление.

Слова эти повисли в воздухе тяжёлым грузом. Даже листья над головами перестали шелестеть, будто сама чаща прислушивалась.

Косой нахмурился. Его словно ударили холодной водой. Неужели консорциум и впрямь столь грозен?

– Ты, кажется, слишком хорошо знаешь солдат консорциума, – осторожно заметил он, глядя на Ярославу.

Она посмотрела на него испытующе, её глаза блеснули, но ответа не последовало. Вместо этого её голос прозвучал хладнокровно, словно сталь по стеклу:

– Мы должны уничтожать любую цель, что встанет у нас на пути. Не колебаться, не жалеть – потому что они точно не пожалеют нас.

Солдатик, нервно переминаясь с ноги на ногу, поднял взгляд и неуверенно возразил:

– Но ведь у солдат консорциума тоже есть семьи… дети, матери. Неужели убивать их – не