Параллельный фарватер. Отклонение от курса. Книга 1 - Глеб Лютаев

«Ванька, я иду».

***

Как минимум четыре человеческие жизни в ту мрачную ночь оборвались из-за странного шумового фона на корабле. В обычной обстановке грохот автоматных очередей было бы слышно на трёх верхних палубах. Но это была вовсе не обычная обстановка. Поэтому Умаров вместе с мичманом Павленко не слышали автоматных очередей. Для них происходящее вокруг было как после контузии. В ушах гудело, а все голоса и звуки вокруг, казалось, доносились откуда-то издалека. Они были глухими и расплывчатыми.

Именно поэтому, когда командиры поднялись на палубу, где располагались каюты капитана и старшего помощника, никто из них не удивился спустившемуся с ГКП сержанту Ефимцеву. Одному богу известно, почему в ту ночь они решили идти по внутреннему коридору. Обычно для посещения ГКП все использовали внешний проход, но ночь была необычная, и, видимо, так было суждено молодому офицеру и старому мичману.

– Ефимцев, вы почему пост покинули?

Произнося эти слова, Умаров остановился. В обстановке, которая сложилась вокруг, было сложно мыслить рационально. Но тем не менее доля здравого смысла где-то всё-таки оставалась. Именно из этой доли Умаров в считаные секунды почерпнул нужную и очень странную информацию. А именно: с чего это вдруг его подчинённый полностью экипирован – раз; с чего это вдруг он спустился вниз, да ещё и по внутреннему коридору – два; и наконец, какого хрена он с автоматом на изготовку остановился напротив него? Мысли эти пронеслись в голове как бы сами собой. Такие быстрые, мимолётные думы не способны дать человеку возможность принять решение и спасти свою жизнь. Они появляются лишь для того, чтобы за долю секунды до смерти избавить людей от страшной мысли о неминуемой погибели.

***

А для Кости мыслей не было. Просто, увидев Умарова с Павленко, он инстинктивно остановился. Он видел, что рот командира открывался, но голоса его вовсе не слышал. Если Костя и улавливал чьи-то голоса, то голоса эти были совсем из другого места. «Неважно», – подумал он и выпустил целый магазин в двух чего-то стóящих военнослужащих. Но только чего-то стоили они не здесь, здесь им была грош цена.

– За маму… – вслух сказал младший сержант, как обычно родители уговаривают есть кашу своего малыша, впихивая ему очередную ложку каши. – И больше никакой надменности.

Он прошёл несколько шагов по коридору и повернул направо. Затем, после секундной заминки Костя открыл дверь в каюту капитана. «Я умру, как воин. Ванька, посмотри на меня, я выгляжу как настоящий воин». После этих мыслей он увидел капитана, сидящего на диване. В трусах и майке, он даже не успел одеться к приходу таких гостей. При этом капитан не выглядел заспанным, скорее немного удивлённым и до смерти напуганным.

– Пираты? – только и смог вымолвить он.

Не дождавшись ответа, капитан внимательно проследил за тем, как Костя отсоединил пустой магазин и присоединил заряженный. Так же внимательно он наблюдал, как морпех дослал патрон в патронник. После раздавшегося одиночного выстрела бывалый моряк ушёл в мир иной без всяких мыслей.

– За папу, – улыбнулся сержант мрачной улыбкой.

Костя смотрел на мёртвого капитана всего пару мгновений. Потом он услышал какой-то шум, а может, ему кто-то подсказал, и он решил осмотреть комнату отдыха, дверь в которую была тут же, в кабинете. В углу, на кровати, поджав под себя ноги, сидела повариха – Таня. Так её вроде звали. Она прикрывала простынёй полуголое тело и не смела даже пискнуть. И вновь всё стало предельно ясно. Как же хорошо на душе, когда нет недопонимания. Неверные жёны должны быть наказаны, по-другому и быть не может. А у Танюши был муж, Костя его даже смутно помнил с причала. Поставив оружие на предохранитель, он развернул автомат и со всего размаха прикладом ударил женщине в грудь. Она взвыла от боли, но после его второго удара замолчала, лишившись большей части зубов. Он бил, бил и бил, а брызги крови летели во все стороны.

Когда от лица Тани уже ничего не осталось, Костя решил идти дальше. Собравшись покинуть помещение, он увидел на одной из полок фотографию человека, которого только что убил. Капитан, будучи ещё молодым офицером, обнимал девушку и маленькую девочку, видимо, это были его жена и дочка. В голове Кости что-то поменялось, из правого глаза стекла слеза, и всё опять стало предельно ясно.

– За братика, – еле слышно промолвил младший сержант, приставив к подбородку ствол своего автомата. После он снял оружие с предохранителя и пустил очередь. Четыре пули успели разнести его голову и лицо в клочья прежде, чем палец упал с пускового крючка.

7

Степан Иванович был старым водолазом. Пенсия уже не за горами, но она была вовсе не нужна ему. Пять лет назад умерла его жена, и с тех пор он не чувствовал себя живым, просто существовал. Мужчина с непонятной целью продолжал идти по мрачной, безрадостной и бессмысленной дороге жизни. Детей у Степана Ивановича не было, а с большинством дальних родственников он почти не общался.

Может быть, именно поэтому, лёжа в кровати посреди ночи и страдая от бессонницы, он не раздумывал и у него не было видений, присущих многим на этом корабле в ту ночь. Было только чувство чего-то очень необычного. Может, какая-то вибрация, может, ещё что, понять было сложно. Да, скорее всего вибрация, она и отвлекла его от раздумий о жизни. Внезапно Степан Иванович обнаружил, что каюта залита желтоватым светом. Водолаз не мог понять, откуда он взялся, но ему это свечение нравилось. Оно не просто светило, скорее мерцало, медленно и успокаивающе.

В этом мерцании Степан Иванович увидел облик своей жены, она звала его, и он нисколько не сопротивлялся. Бывалый водолаз взял с полки свой нож, который брал с собой на каждое погружение. Прочная сталь в сочетании с острым как бритва лезвием, готовые перерезать под водой любую верёвку или шланг в случае необходимости. Он осмотрел каюту и видел, как на верхних полках спали два его товарища, а на одной из нижних – член экипажа, молодой моторист. С него он и начал.

Сильного размаха не требовалось, потому что нож был очень острый. Он воткнул его в горло спящему мужчине практически полностью. Затем, без продолжительной паузы, Степан Иванович вытащил лезвие, скользящее как по маслу, из горла несчастного. Рот так ничего и не понявшего человека начал издавать глухие булькающие звуки и характерный сдавленный хрип, а из