Охота на Ктулху - Татьяна Зимина

— Из любви к тебе она вызвала Ктулху, — сказал Чародей.

Я кивнул.

Потому что понимал: она бы на это пошла. Чтобы доказать, что может.

— Из-за любви к тебе она открыла портал. И из-за любви к тебе Маша, скорее всего, умирает прямо сейчас.

Последние слова дошли до моего сознания не сразу.

Но когда дошли…

— Что ты несёшь? — я схватил Чародея за тощие грудки и хорошенько потряс.

Накатило дежа-вю.

— Я не успел, — стуча зубами, ответил парнишка. — Я пытался её остановить, но… Она ездит слишком быстро, я едва их не упустил, а потом была авария, я ударился головой, а когда пришел в себя… Их уже не было.

— КОГО?..

Я тряхнул его так, что в уголке рта Чародея показалась кровь: он прикусил язык.

— Маши и её. Той, второй.

— АННЫ? — к нам подошел Бэкон. — Ты имеешь в виду мою дочь?

Чародей на него даже не глянул. Он всегда такой: может сосредоточиться лишь на одном разговоре, не больше.

— Маша шагнула в портал вместе с Анной? — переспросил я.

Чародей кивнул.

Девчонка больше не нужна, — вспомнил я слова Аспида. — Анна направилась её убить.

Я чуть не подавился собственным сердцем, которое неожиданно прыгнуло в горло, да так там и застряло.

Убить она могла её и здесь, — вертелось в голове. — ПРОСТО убить. Но Анна не так проста. От Маши ей нужно…

Оставив в покое Чародея, я подскочил к Бэкону.

— Помнишь, как ты хотел забрать Машин Дар?

— Почему все сегодня мне тыкают?

— ПОМНИШЬ?..

— Конечно помню, но это всё в прошлом, поверьте, господин Стрельников, я давно осознал…

— Анна хочет это сделать. Сейчас.

Бэкон молча сглотнул. А потом кивнул. Уголки старческих губ опустились, посерели, и он сразу стал похож на больную лошадь.

— Полагаю, это так, — выдавил сэр Фрэнсис.

— Если она это сделает, я её убью.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, господин Стрельников.

— Но если я успею раньше, — он вскинул на меня взгляд. В нём была надежда. — Если я успею спасти девочку… Я просто передам Анну Совету. Потому что она и есть — Сказочник.

Надежда погасла: сэр Фрэнсис не хуже меня понимал, какое наказание ждёт его дочь.

— Я думаю, они в моём старом поместье, под Лондоном, — тем не менее сказал он. — Анна что-то там делала в последние месяцы. Сказала, что это сюрприз для меня — к дню рождения. И просила не беспокоить.

Я принялся лихорадочно прикидывать: для перехода нужна кровь. Лететь на самолёте бессмысленно, я просто не успею.

Значит, нужна кровь.

КЕМ я готов пожертвовать, чтобы спасти Машу?.. Ведь крови понадобиться много — литров пять…

Холодильник! Мысль сверкнула, как молния.

Обычно Антигона держит для меня запас в холодильнике, и так как я не появлялся в клубе несколько дней…

Я бросился в кухню, к громадному металлическому монстру, рванул ручку… Ничего. Пусто. Антигона не пополняла запас.

Не знаю, почему: может, уехала, по заданию Алекса, такое и раньше бывало.

Пусто.

Вернувшись в зал, я обречённо опустился на стул и положил руку на барную стойку. Пальцы наткнулись… Потянув за цепочку, я увидел синий проблеск, а потом…

Она сделала ключ из синего камня, — сказал Аспид.

— Это он?.. — я сунул кулак с кулоном под нос Бэкону. — С помощью ЭТОГО я попаду, куда надо?

— Да, — просто сказал тот. — И я знаю, как его настроить именно на вас.

— Не надо, — я полез в карман джинс и достал небольшой шелковый комочек: старую Машину ленточку. Косичек она уже не носила, но я сохранил её, из ностальгических побуждений. — Я справлюсь.

Глава 25

Посмотрев в зеркало, я вздохнула, а потом решительно вытащила из ноздри колечко.

Что бы там не говорила Аннушка, насчёт бунта против системы, не хочу походить на корову — которую водят за привязанную к кольцу верёвочку.

Надо найти собственный путь для самовыражения.

Синяки ещё не прошли.

Запястья выглядели так, словно мои руки долго держали связанными — и так оно и было — но я не собиралась расстраиваться по этому поводу. Просто надену любимую кофту Ави, ту, растянутую, с капюшоном.

— Тук-тук… — в комнату просунулась голова мамочки. — К тебе можно?

Ух ты. Раньше она никогда не спрашивала.

— Заходи, — я вздохнула. А потом посмотрела в зеркало ещё раз.

Некрасивая, — давно, в прошлой жизни, сказала одна дамочка. — И красивой никогда не будет…

Она приехала в детдом выбирать себе ребёнка, и посмотрев на меня, сказала это. Директриса её выпроводила, вежливо сообщив, что ничем не может помочь.

Но я запомнила. Может, именно благодаря реакции Альбины Фёдоровны.

— Может, всё-таки не ходить? — отвернувшись от зеркала, я посмотрела на Ави. — Закажем пиццу, кино посмотрим…

— Ты справишься, — она улыбнулась и стала разворачивать какой-то шуршащий пакет. От пакета пахло очень подозрительно: сиренью и жасмином.

— Что это? — я бросила взгляд в окно.

Солнце садится. Не опоздать бы…

Наконец Ави справилась с бумагой — тонкой, полупрозрачной, цвета моих любимых клубничных карамелек.

— Вот! — она торжественно развернула…

— Платье?

Чего угодно я могла ожидать от Ави. Но только не этого.

Платье было шелковым. Наверное.

Оно было красным, и выглядело очень по-взрослому. А ещё оно было узким, длинным, до самого пола, и с высоким разрезом сбоку.

— Я подумала… — начала Ави.

— ПЛАТЬЕ?.. — русский речь меня покинул, — как иногда язвительно говорит Алекс.

— Я подумала, вдруг ты захочешь его…

— Но где ты его взяла?..

Я точно знаю: Ави не любит ходить по магазинам. Не любит и не умеет. Она считает шоппинг просто ЧУДОВИЩНОЙ тратой времени.

— Это моё платье, — щеки её порозовели. — Я была в нём в Стокгольме. Ну знаешь, когда получала…

— Премию, — договорила я. — И ты хочешь, чтобы я его померила?

— Я хочу, чтобы ты его НАДЕЛА.

— Но я не ношу