Я – борец! 2 Назад в СССР - Макс Гудвин

жить и думать: «женится ли он или нет?» — с вытекающими выводами: «а не шлюха ли я часом?» Все эти вопросы, наложенные на нестабильную девчачью гормоналку, могут хорошенько так подшатнуть психику, чего я бы не хотел. А значит, будем дружить, будем объяснять, будем строить то, что в Союзе и называется Семья — ячейка общества. С родителями познакомиться её ещё надо, ведь именно их одобрение определяет восприятие реальности юной девушки.

— Здравствуйте? — прозвучал женский мелодичный голос. И я подумал, что брежу или уснул за заполнением тетрадки. Но голос продолжил: — Тут кто-нибудь есть?

— Да, да, я тут! — окликнул я и уже собирался выходить встречать обладательницу голоса, но она заглянула в раздевалку первой.

Чёрные волосы убраны в хвост, на голове пилотка с синим кантом. ПШ и юбка-карандаш под ней. На плечах — лейтенантские погоны с синей полосой, как и петлицы со звёздочкой. На её левом предплечье — шеврон: красная звезда с серпом и молотом в венке на фоне щита. В руках у девушки была чёрная папка. На её левой груди красовался значок ВЛКСМ, а на правой — ромб о высшем юридическом образовании (тоже синий), а справа от ромба — красно-золотой значок с перечеркнутыми ружьями на фоне мишени с циферкой «1» — разрядница по пулевой стрельбе, значит. Карие глаза и средней полноты губы, скуластое лицо с острым подбородком.

— Доброго дня. Ты Саша Медведев? — безэмоционально спросила она.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант, — поздоровался я.

— Меня зовут Ксения Борисовна Белова, — представилась она.

Прикольно, тоже Борисовна, как и я.

— Давай тесты заполним? — предложила она, начиная открывать свою папку.

«Отлично», сначала тетрадка, потом листок, а сейчас еще и тесты.

— Сегодня прям нужны? — спросил я.

— Сегодня нужны. Есть распоряжение тебя из зала не выпускать без них, — произнесла она, кладя на скамейку бумаги. Листов было столько, что хватило бы описать все спортивные недостатки города Ворона, и я вздохнул.

— Раньше начнёшь — раньше закончишь. Там всё интуитивно понятно, везде всё помечено. Если чего-то не поймёшь — ничего страшного, это тоже ответ, — произнесла она.

— Спасибо, — кивнул я, смотря то на документы, то на её значок. — Стреляете?

— Стреляла, — коротко ответила она и уже собиралась уходить, но задержалась в проходе. — А твоя методика действительно настолько хорошая?

Признаться, я не знал, что ей ответить. «Да!»? «Нет!»? «А что?»

— Смотря для каких целей, — уклончиво нашёлся я, смотря на то, как один из локонов, самый непослушный, касается её тонкой шеи и норовит заползти под ворот зелёной рубашки.

— Ну, девушка сможет мужчину побить? — конкретизировала она свою задачу.

— Разрядница безразрядному алкоголику сможет дать бой, — честно ответил я, но, вспомнив случай из Ютуба в моей прошлой жизни, как бразильянка усыпила приёмом «треугольник» насильника и сама принесла его в полицию, добавил: — Усыпить удушающим сможет. Но для этого надо тренироваться.

— Долго? — снова спросила она.

— А вы первый по стрельбе за сколько получили?

— Три с половиной года, — сообщила она.

— Душить неподготовленного можно научиться за месяца четыре. Стать перворазрядником можно за года два. А вот перворазряд может ловить уже спортсменов на всякое нетривиальное, — ответил я.

— Но ты третий? — уточнила она, смотря на мой значок на костюме.

— Случайно вручили, — улыбнулся я.

— И что нужно, чтобы тренироваться у тебя?

— Просто прибыть в группу утреннюю, — ответил я.

— Нет, с мужиками я не буду. Не могу, — покачала она головой. — Могу ли я заниматься персонально?

— Берите девушку-коллегу, приходите позже группы — попробуем что-нибудь придумать, — ответил я. — Или в группу по понедельникам, средам, пятницам. Там народу немного. Возьмите кимоно, под него футболку, и будем заниматься.

— Хорошо, спасибо. Я подумаю, — ответила она задумчиво и, не попрощавшись, ушла из раздевалки. Зачем разряднице по стрельбе и офицеру ГБ единоборство? Вероятно, для того, кого нельзя застрелить и на кого нельзя вызвать коллег… Но да, это не моё дело…

А моё — вот это. Я взял бумажки. Освободился, блин, пораньше.

Под треск ламп дневного света я перебирал листки от текста которых веяло идеологией, морально этическими качествами, интеллектуальными способностями, встречались и вопросы на правдивость.

Как например: «Был ли в вашей жизни период когда вы восхищались поступками какого-то преступники и надеялись, что его никогда не поймают?» «Да», «нет», графа «свой ответ».

И похоже под этот вопрос подпадал к примеру и преступник, и мелкий проныра Остап Бендер и Робин Гуд (который на самом деле Худ [Hood] — от слова капюшон) и более поздний Зорро, он же Дон Диего де ла Вега.

И я немного о подумав написал «Да», а в пометке свой ответ пометил, «в детстве сочувствовал Чиполлино».

Далее: «Как часто испытываете чувство беспричинной тревоги?»

Варианты: «Никогда / Редко / Периодически / Часто».

Моя ручка зависла над «Редко». Мысленно я добавил: «Особенно когда заполняю бумаги без права пойти домой выспаться, под присмотром хмурых парней в форме ГБ».

Однако третий вопрос поставил меня в тупик: «Считаете ли вы морально оправданным доносительство в интересах государственной безопасности?»

«Да / Нет / Затрудняюсь ответить».

Глава 27

50 копеек на вход в Систему

Ну тут просто: отвечаешь «да» — попадаешь в резерв скользких типов без нравственности; отвечаешь «нет» — негибкий, не готов жертвовать принципами ради ГБ; и самый нормальный — «Затрудняюсь ответить» — подразумевает как минимум диалог на дополнительные вводные. И я обвёл последнее в кружочек.

В целом все тесты для меня не показались шибко сложными; если отвечать честно и не бояться понравиться, то вообще, как говорят дети, «изи катка», то есть легкотня по-нашему. Были тут и общие вопросы, и вопросы на политическую зрелость: «Назовите секретарей обкома КПСС». Выписал фамилии — благо, они висели в холле техникума на доске почёта. Был своеобразный тест Роршаха: «Что видите на изображении?»; особо напрягла клякса, напоминавшая расчленённую ворону, и, конечно же, я ответил нейтральное: «Пионеры у костра». В графе «Хобби» вписал: «классическая борьба, 3-й разряд». А последний лист снова содержал подписку о неразглашении и предупреждение об уголовной ответственности.

Но зачем мне проходить тесты, если давным-давно мне прямо русским языком дали понять, что меня сюда официально