Прикладная рунология - Дайре Грей

Имелись подозрения, что он связан с кем-то из заграницы. Что ему платят. Доказательств не было, но Адольф хотел расстроить свадьбу. А так как жених был достаточно молод, мне не составило бы труда очаровать его… Нужно было лишь добиться сплетен, которые позволили бы разорвать помолвку.

Несчастный барон. Рано лишился родителей, получил титул и ответственность за младших братьев и сестер, надежду на поддержку императорского рода через брак с принцессой и тут… Явление заскучавшей в провинции актрисы. Если кто и должен мстить, так это он, однако Рофхогель служил стране верой и правдой. И даже та давняя история не слишком отразилась на его репутации. Если он донес императору об интрижке дядюшки — все становится ясно.

— И вы добились. Помолвку расторгли. А барон, полагаю, влюбился. Военные довольно прямолинейны, а он все же был молод и… доверчив. Он явился к вам с предложением, а застал… Что именно?

Лаура лишь брезгливо скривила губы.

— Я заставила Адольфа пообещать, что он попросит развода для меня. Я и сама могла бы расторгнуть брак, но я хотела выйти замуж за него. Рисковала своей репутацией. Он должен был пойти к императору и все рассказать о нас. Потребовать моего развода и нашего брака. Я могла бы родить ему детей. Дочь — наследницу Кенигов, и сына — Сантамэля. Этот союз был бы необычайно хорош с точки зрения силы. Магия и кровь снова смешались бы воедино в наших детях. Наш сын мог быть подобен Арминию! — ее глаза зажглись светом неистовой веры в собственную правоту. Почти безумием. Она действительно желала этого брака и даже не усомнилась в его возможности. — В день, когда помолвку расторгли, Адольф пришел ко мне. Был вечер. Мы праздновали… Я забыла о бароне. Кому он был нужен? А он явился. Вошел, хотя его не приглашали. Дверь почему-то оказалась не заперта. Он увидел все… Не стал ничего слушать и сразу же пошел к императору. Я не знаю, как он добился аудиенции. Не знаю, что говорил. Адольф ушел, пообещав все уладить, но больше не вернулся. Зато приехал Карл, и я поняла, что моя жизнь разрушена. И все из-за барона!

Глава 32

О родственных связях…

— … И все из-за барона!

Я отшатнулась от шкафа, Юстас не стал удерживать, позволив мне отойти к окну. Стекло хотелось разбить. Впустить в комнату воздух, которого вдруг стало не хватать. Я рванула воротник платья. Задышала ртом. Приемная показалась маленькой. Крохотной и душной. Клеткой, сжимавшейся вокруг.

— Этого не может быть…

Губы не слушались. Пальцы сжали подоконник. Мне нужна была опора. Хоть какая-то. Потому что привычный мир рассыпался. Песком уходил сквозь пальцы. В виски застучала кровь. Стало жарко. На лбу выступила испарина.

Сзади раздался звук закрываемой дверцы. Я вздрогнула и обернулась. Герр Шенбек отошел от шкафа, артефакт в котором наверняка деактивировал. Теперь можно было говорить, но слов не хватало. Их просто не было. Никаких.

— Я не верю! Не верю! Она не могла!

Ведь так не бывает, чтобы человек, которого знаешь всю жизнь, вдруг оказался совсем другим. Чужим. Незнакомым. Бабушка любила дедушку! Она спрашивала о его работе. Они пили вместе чай у камина в гостиной, где я играла на ковре или лежала с книжкой. Они ходили на ярмарку под руку, и дедушка покупал мне яблоки в карамели. С бабушкой никто не разговаривал, но она улыбалась! Она всегда улыбалась…

— Мне очень жаль, фройляйн, — тихо и без малейшего намека на издевку произнес мужчина.

Я вскинула на него взгляд. Если бы не он, мы бы здесь не оказались!

— Вы… Вы меня обманываете. Это неправда!

Каблук ударил о пол с глухим звуком, но в голубых глазах не плясали молнии. Строгое лицо не дрогнуло. Юстас ничего не пытался отрицать, и этим только подтверждал все, что происходило за стеной.

— Нет! — я снова топнула ногой и бросилась через всю приемную, по широкой дуге огибая мужчину, чтобы он мне не помешал. Схватилась за ручку двери в кабинет. Замерла, понимая, что герр Шенбек лишь обернулся, но даже не дернулся в мою сторону.

Стало вдруг страшно. Ведь если открыть дверь, обман станет правдой. Знакомый голос перестанет быть бестелесным. И что мне делать тогда?

— Вам не обязательно туда входить, — неожиданно мягко отметил Юстас, и его слова стали решающими…

История выглядела столь банально, что даже странно, что опытная актриса не смогла ее раскусить. А может быть, просто не захотела? Не поверила в предательство того, перед кем преклонялась?

— Значит, барон Рохфогель виновен лишь в том, что оказался честен и выполнил свой долг?

Свадьба сорвалась, Гретхен вышла замуж за герцога Рейса. Нет, она не была влюблена в первого жениха, и уж точно не любила мужа, но… Возможно, не вмешайся дядя со своей игрой, сестра осталась бы жива. Стала бы баронессой, родила детей, нянчила внуков, продолжала бы копаться в старых архивах…

— Долг? Честность? — издевательски протянула старая злая женщина, так и оставшаяся несчастной. — Он донес о том, что его не касалось!

— Пусть так… — Кристиан взглянул в окно. Разговор его утомил, все важное он услышал, остальное можно понять без объяснений. Пора заканчивать… — Полагаю, вы хотите увидеть внучку?

Гостья подавилась на середине вздоха и захлопнула рот, которым явно собиралась озвучить еще несколько гадостей. Нахмурилась, но затем взяла себя в руки, подобралась, снова превращаясь в моложавую фрау.

— Это было бы крайне любезно с вашей стороны, учитывая причины, по которым мне пришлось приехать в столицу.

Ответить герцог не успел, потому что дверь распахнулась, и фройляйн Ланге явила себя во всей красе. Растрепавшиеся волосы, бледность, покрасневшие глаза и взгляд… Наверное так смотрел и Рохфогель сорок лет назад. С ним тоже придется поговорить, раз уж барон решил посетить столицу. Беседа не будет приятной, но хотя бы станет не столь драматичной.

— Бабушка! — голос девицы зазвенел от сдерживаемых эмоций. Она побледнела еще сильнее. Как бы в обморок не свалилась…

— Сабина, девочка моя! — фрау Ланге обернулась и поднялась навстречу внучке. — Мне сказали, что ты пострадала во время беспорядков, но оказалось, что это досадная ошибка. Ужасная ошибка! Как ты?

Бывшая актриса сделала несколько шагов, явно ожидая, что ее встретят и хотя бы обнимут, однако фройляйн за родственной лаской не торопилась. Замерла, кусая губы и сжимая и