Время сбросить маски - Лан Ань Ни

бритвы, отливавшие красным и золотым струны. Они опутывали Сун Жуланя будто паутина, оставляли царапины на коже, ранили. Снова издав полный ярости вопль, Сун Жулань нанес удар, еще один, и еще, но так и не достиг цели.

– Ты стал быстрее, сяо Лань, – проговорил противник, которого Сун Жулань не узнавал… не мог вспомнить, но которому, не отдавая отчета в своих действиях, желал навредить. – И сильнее. Но этого все еще недостаточно, чтобы ранить меня. Разве не понимаешь, что это одержимость делает тебя сильным? Ты хоть помнишь, за что меня ненавидишь? Даже великие демоны не убивают без причины, на это способны только безумцы.

Сун Жулань не понимал, не помнил, не хотел слушать. Он желал лишь тишины, желал покоя, хотел, чтобы все исчезло, чтобы три полных несправедливости мира перестали существовать, сгинули в бушующем огне очищения. Он хотел свободы, он больше не мог терпеть. А мучительно прекрасная, печальная песня продолжала литься.

Противник взмахнул рукой, и все струны взмыли в небо, выстроились в ряд и засияли еще ярче. Он шевелил пальцами, а они двигались. Музыка не стихала ни на секунду.

Внизу огонь очищения пожирал траву и молодые деревца, а Сун Жулань, поднявшись в воздух, изо всех сил пытался разрубить сверкающие струны. Противник в одной руке держал клинок в ножнах, отбивал и блокировал удар за ударом. Другой же рукой он продолжал касаться струн. Даже одержимый жаждой уничтожения демон был потрясен.

– Уймись! Уймись! Тишины! Я хочу тишины! – взревел Сун Жулань.

– Так ради этого ты отчаянно сражаешься? Потому хочешь убивать? Или дело в другом? Неужели это ты, мой младший брат, готовый пожертвовать жизнью, чтобы защитить других?

– Все должно исчезнуть, исчезнуть!

– А что наступит после, сяо Лань? Темнота и тишина? Знаешь, что наступит потом? Осознание. Расплата. Послушай, просто послушай…

Они так и продолжили кружиться в смертельном танце. Все слилось воедино: земля и небо, пламя и облака, огненные цветы и кровавые слезы. Струны стали для Сун Жуланя и его противника словно ступенями огромной лестницы. Они поднимались то выше, то ниже, ни на мгновение не прекращая бой. Враг так и не извлек клинок из ножен.

– С такими навыками тебе не победить. Однажды, возможно, я преподам тебе урок, а пока просто послушай, послушай песнь небесной цитры.

Рукоятью Сун Жулань получил удар прямо в лоб, и из глаз посыпались искры. Вслед за волной боли промелькнула страшная мысль: он вот-вот упадет, но юноша замер в воздухе, опутанный струнами. Печальная песнь продолжила литься рекой. Глаза Сун Жуланя закрылись сами собой. Он грезил наяву или видел сон… необычный, удивительно яркий… Видел… видел чужую жизнь… познавал чужое, но такое знакомое горе.

Видел мальчика, бродившего по дорогам, изнывавшего от полуденного зноя и ночного холода, голодавшего и не имевшего крыши над головой. Сироту, который столкнулся с жестокостью и равнодушием окружающих. Ребенка, искавшего дом своего деда, но снова и снова сбивавшегося с верного пути.

Видел молодого генарала, решительного и сильного, но уставшего снова и снова вести соратников, братьев по оружию, на смерть. Видел главнокомандующего, желавшего лишь мира, но не способного справиться с чужой жадностью, с чужими амбициями. Преданного лучшим другом и умершего в одиночестве.

Видел великого демона, одержимого жаждой уничтожения, возненавидившего смертных и бессмертных, пожелавшего сжечь дотла их полный несправедливости мир. Видел того, кто, даже став чудовищем и утолив ярость сполна, не был удовлетворен и не обрел покой.

Видел своего четвертого брата, отринувшего все желания и чувства, чтобы избавиться от одержимости. Отчаянная месть не подарила ему счастье, лишь оставила ни с чем. Даже став чудовищем, нельзя было обрести свободу, нельзя было убежать от самого себя, нельзя было изменить то, что предопределено.

И злость ушла, выпустила Сун Жуланя из когтей, а на ее место пришли скорбь и жалость. Какая ужасная судьба, сколько было потерь! Кругом одна несправедливость! Сун Жулань считал себя несчастным, ведь он тоже так долго был один, так мало познал радости, так много боли испытал. Но все же… больше ему не нужно идти по дороге жизни в одиночестве. У него есть друзья, на которых можно положиться. Есть цель, о которой не следует забывать. И что сильнее: его злость или его любовь к миру? Есть так много удивительных вещей, что трогают сердце Сун Жуланя! Краски жизни и поражавшие воображение повороты судьбы, вихрь самых разных чувств, любовь, которая дарит ощущение полета, красота природы, все чудеса трех миров. Один миг вместе с дорогими сердцу людьми, который важнее столетий покоя и одиночества. Но прошлое старшего брата могло стать будущим Сун Жуланя.

– Природа нашей одержимости – одинаковая, – заметил Сян Юань-да. – И я понимаю твои чувства. Были времена, когда я чем больше зла видел, тем сильнее сердился. Но ведь я и сам стал злом – злом куда страшнее, чем те, с кем приходилось бороться. Может ли зло одержать победу над злом? Нет, это лишь порочный круг, из которого невозможно вырваться. Одержимость разрушит тебя, ты перестанешь быть собой. И назад будет никак не повернуть. Одержимость произрастает из самых отчаянных, страстных и темных желаний сердца. Лишь кажется, что она делает сильнее. Одержимые не могут бороться с собой и потому слабы. Пока не поздно, сверни с этого пути! Не страдай из-за того, с чем справиться не под силу. Оставайся собой и живи! Тебе есть, куда возвращаться, есть, за что бороться. Если остановишься сейчас, мою судьбу не повторишь.

Больше Сян Юань-да не сказал ни слова, а «Песнь умиротворения» начала стихать, стихать… Вскоре в ушах Сун Жуланя шумел лишь ветер. И стало так спокойно, развеялись все тревоги. Юноша открыл глаза, увидел посветлевшее небо и почти погасшие звезды, сизые облака близко-близко. Увидел огромные крылья огненной птицы, ощутил жар, исходивший от ее перьев. Сун Жулань осознал, что лежит на широкой спине Жуи, попытался сесть, но тело словно было сковано льдом. Было трудно пошевелиться. Он посмотрел на демона в алых одеждах, сидевшего рядом, снизу вверх. А тот лишь вздохнул и покачал головой.

– Очнулся наконец. Давно пора! Мы уже почти на месте.

По пальцам Сян Юань-да стекала кровь и капала, капала на перья огненной птицы.

– Очень больно?.. – Сун Жулань несмело коснулся алого рукава.

– Ничего, руки заживут.

Память возвращалась к Сун Жуланю, а вместе с ней и осознание… Он на часы выпал из реальности, но все же смог вернуться. С каждой каплей крови демона в алых одеждах он все больше вспоминал, вспоминал… И темноту Леса голодных призраков,