Чёрный ратник - Макс Гато

Я же просто стоял и ждал, пока Захаров поравняется со мной. Весь этот цирк всё равно приведёт к единственному результату. Я был даже удивлён, что Захаровым потребовалось столько времени, чтобы найти меня, хотя, может, им кто-то в итоге подсказал. В любом случае, кое-какое влияние у этого рода было.

Тем временем Аркадий Иванович приближался. Он дошёл до Подмастерья слева от меня, задержался на мгновение и сделал шаг вперёд. Наши глаза встретились. Он едва заметно поморщился.

Во взгляде Аркадия Ивановича не было вопроса или сомнений, только абсолютная уверенность. Верхняя губа Захарова дёрнулась. Я же совершенно спокойно выдержал его взгляд, как хищник, затаившийся в засаде. Ещё б, Аркадий Иванович не узнал меня… За дурака я его не держал.

Немая дуэль продлилась несколько мгновений, хотя ощущалась как вечность. Наконец Захаров сжал пальцы в кулак и просто сделал шаг дальше. Его взгляд соскользнул с моего лица, будто я был незначительной деталью пейзажа, и переместился на следующего Подмастерья. Он сделал шаг вперёд, а затем ещё один, удаляясь от меня.

Емельян тяжело шагал за Аркадием Ивановичем и почти не смотрел на Подмастерьев. В итоге они медленно и методично прошли до конца строя. По шеренге пробежал сдавленный вздох облегчения. Мой сосед слева неуверенно переступил с ноги на ногу.

Аркадий Иванович подошёл к Савелию и что-то негромко ему сказал. Инструктор кивнул, его лицо осталось абсолютно равнодушным.

— Свободны, — раздался хриплый голос Савелия, нарушая напряжённую тишину.

Шеренга мгновенно рассыпалась. Подмастерья зашагали прочь с плаца, унося с собой клокочущую смесь из облегчения и любопытства. Я не спеша развернулся и пошёл к арке. Спиной я чувствовал тяжёлый взгляд, впившийся мне в лопатки.

Вот только далеко уходить я не стал. Сел прямо на ступеньки за поворотом. Ещё раз: я не держал Захарова за дурака. Если Савелий не поднял шум, это не значило, что меня не заметили. Скорее всего, у ордена были свои методы.

Прошло минут пять-десять. Остальные Подмастерья разошлись, растворившись в каменном лабиринте цитадели. Из арки же показался Савелий и с удивлением уставился на меня, сидящего прямо за углом.

— Тим, — его голос, тем не менее, прозвучал сухо и официально, без лишних эмоций, — пройдём со мной.

Я кивнул и поднялся на ноги. Что ж, пора было взглянуть на справедливость ордена.

Я проследовал за Савелием к административному зданию и нырнул в тяжёлые дубовые двери. Я сразу же узнал это здание изнутри. Именно по этим коридорам и залам я шёл к кабинету Евграфа. Только вот тогда использовал я другой вход. Внутри было намног теплее, чем на улице.

Савелий уверенно поднялся на второй этаж, и затем мы вошли в знакомую дверь. Кабинет Евграфа был таким же, каким я его помнил. Строгим и аскетичным. В воздухе висел запах воска, старой бумаги и пыли.

За массивным дубовым столом у дальней стены как раз и сидел сам хозяин кабинета, Евграф. Он сложил длинные бледные пальцы домиком перед собой и опёрся на них подбородком. Круглые очки в деревянной оправе отражали свет магических светильников, скрывая его глаза.

Савелий сделал несколько шагов вперёд и прислонился спиной к стене. Он вздохнул и скрестил руки на груди. Его присутствие здесь было напоминанием о симбиозе военного и административного крыла в ордене.

Ну а перед столом, в кресле, сдвинутом вбок, восседал Аркадий Иванович Захаров. Он откинулся на спинку, положив одну ногу на другую. Его поза кричала об уверенном превосходстве. В своём коричневом камзоле из дорогого сукна и в кожаных сапогах с золотой прострочкой он выглядел в этом кабинете лишним и чуждым.

Завидев меня, он тут же сжал пальцы в кулак и громче задышал, явно сдерживая гнев.

Емельян же стоял справа от двери. Он снял свой старомодный шлем и, сжимая его в руках, смотрел прямо перед собой.

Я сделал несколько шагов вперёд и замер в центре комнаты на почтительном расстоянии от стола.

— Не предложите присесть? — с едва заметной издёвкой спросил я.

Ответа, к сожалению, я не получил.

— Подмастерье Тим, господин Захаров имеет к тебе серьёзные вопросы. — проигнорировав мой вопрос, начал Евграф и слегка склонил голову в сторону Аркадия Ивановича. — Изложите, пожалуйста, суть претензий.

Аркадий Иванович медленно опустил ногу на пол.

— Суть претензии проста. Этот… юнец… — он произнёс последнее слово с изрядным презрением, хотя в целом говорил скорее сдержанно, — обвиняется в убийстве и побеге. Он вероломно прирезал Александра Емельянова, воспитанника моего дома и воина, подававшего большие надежды.

Он сделал небольшую паузу. Я же едва сдержал улыбку. Если бы Александр Емельянов подавал надежды, то я бы не перефехтовал его в грязи, в слабом теле без ауры.

— Тим, что ты можешь… — начал было Евграф, но был прерван.

— Он не Тим! — Аркадий Иванович ткнул пальцем в меня, как будто собирался пробить мне им голову. — Он Тимофей Темников!

Савелий слегка приподнял брови и с интересом взглянул на меня. Евграф остался спокоен. В целом моё имя особенной реакции не вызвало. Оно и логично, ведь Захаров думал, что я так и не пробудил чёрную ауру, а сам я её особо не светил. Хотя и фамилию Темниковых мне хотелось сохранить до официального вступления в орден.

— Допустим, — легко согласился Евграф. — Продолжайте.

— Убийство произошло в день его совершеннолетия, — Аркадий Иванович так и не опустил палец, будь он магом, точно запустил бы в меня какое-нибудь заклинание. — После тренировочного поединка, который по всем законам чести должен был завершиться первой кровью, Тимофей Темников не сумел смириться с поражением. Он в приступе ярости нанёс Александру Емельянову смертельную рану, а затем оставил его истекать кровью в грязи.

Я даже не шелохнулся. Пересказ событий со стороны Аркадия Ивановича был неточным, но оспаривать его особенно не хотелось. Он рисовал картину, удобную для него и рода Захаровых.

— У вас есть доказательства? — бесстрастным тоном спросил Евграф.

— Есть, — Захаров уверенно кивнул. — Слуги знали о поединке и видели, как Тимофей и Александр уходили прочь от дома. Более того, Тимофей угрожал Александру и ранее.

— Тим, — обратился ко мне Евграф, — ты подтверждаешь это?

— Пересказ, конечно, вольный, — пожал плечами я. — Сашка решил биться не до первой крови, а насмерть. К ней он и отправился. А в грязи или нет — какая разница?

Аркадий Иванович тяжело задышал и тут же заговорил, его голос зазвенел сталью.

— Захаровы требуют справедливого суда! Убийца должен отбывать срок в остроге! Он