Чёрный ратник - Макс Гато

Аркадий Иванович закончил кричать. В комнате воцарилась тишина. Убийство, бесчестие, побег — идеальный портрет преступника. Я аж чуточку зауважал талант Аркадия Ивановича к описанию.

— Подмастерье Тим? — спросил Евграф, поправляя очки.

Все взгляды упёрлись в меня. Аркадий Иванович смотрел с торжествующей ненавистью. Савелий со спокойным безразличием.

Вот только оправдываться или объясняться я не собирался.

— Я Темников. Совершеннолетний и в силе, — холодно произнёс я. — Он Захаров. Не вижу причин для родового суда.

Аркадий Иванович крепко сжал челюсти.

— Как глава рода Темниковых, готов решить вопрос согласно старым традициям, — я не удержался от укола в сторону Захарова, — поединком.

— Чёртов мальчишка! — взорвался гневом Аркадий Иванович и вскочил с кресла.

Я отлично знал своё положение как в ордене, так и в иерархии Российской империи.

— Попрошу проявлять уважение к главе рода Темниковых, — холодно отчеканил слова я. — Иначе за слова придётся отвечать.

Аркадий Иванович отступать не стал.

— Я отвечу! — уверенно произнёс он.

— Господа, — примирительно произнёс Евграф, — попрошу не здесь. В конце концов, вы находитесь на территории ордена.

Наступила пауза. Аркадий Иванович гневно поглядел на меня какое-то время, но сел обратно в кресло. Я же с интересом ждал решения этой ситуации.

Евграф снял очки и принялся протирать их платком.

— Орден не может игнорировать обвинения, выдвинутые дворянином, — заговорил он. — Однако орден также не может просто так выдать своего Подмастерья. Все ратники, даже на этом ранге, несут ответственность лишь перед орденом и императором.

Слова Евграфа заставили Аркадия Ивановича немного успокоиться, даже краска слегка сошла с его лица при упоминании императора.

— Он не принёс клятвы… — глухо произнёс он.

— А какая, собственно, разница? — Евграф снова надел очки. — Если он пройдёт испытания…

Евграф целенаправленно сделал паузу, и в этот момент вмешался Савелий.

— Что с испытанием мудрости? — спросил инструктор.

Я шагнул вперёд, достал свиток из-за пазухи и передал его Савелию. Он открыл его, пробежался по аккуратному почерку глазами и удовлетворённо кивнул.

— Второе испытание засчитывается.

— Уже второе? — удивился Захаров. — Испытания начались так рано?

Я и сам чувствовал, что орден в этом году по известным лишь ему причинам гнал Подмастерьев галопом. Да, ратнику для роста и развития нужен бой и опасность, и с этим орден поступал верно. Вот только при этом хорошо бы учить Подмастерьев техникам и отрабатывать приёмы.

— Да, — кивнул Евграф. — В этом году особые обстоятельства.

Аркадий Иванович, услышав это, слегка подостыл, но всё ещё с подозрением сверлил меня взглядом.

— И как прикажете моему роду получить справедливость? — спросил он.

Евграф взглянул на Савелия. Инструктор положил доказательства испытания мудрости на полку и сделал шаг вперёд.

— Выход есть, — произнес он. — Если семья Захаровых готова принять орден как справедливого посредника.

Аркадий Иванович заиграл желваками и крепче сжал кресло.

— Вы же сами сказали, что не выдаёте Подмастерьев, — процедил он.

— Верно, — невозмутимо ответил Савелий. — Вот только если Подмастерье провалит одно из испытаний, то…

— Вылетит из ордена, — догадался Аркадий Иванович.

На его лице расплылась торжествующая улыбка.

— Да, — кивнул Савелий. — И Тиму как раз осталось последнее, самое сложное испытание. Испытание воли.

— Где гарантия, что оно и вправду самое сложное? — с ходу спросил Аркадий Иванович.

Глаза Савелия заблестели, а уголки губ дёрнулись вверх.

— В этом году испытание воли не является учебным. Дальние рубежи, а затем и застава на Чёрном ручье пала. Всем Подмастерьям будет выдан единый приказ — ликвидировать угрозу и вытеснить её из предгорий.

— Под угрозой вы подразумеваете… — осторожно произнёс Аркадий Иванович.

— Да, — кивнул Савелий. — Подмастерьям придётся столкнуться с Кошмарами.

Аркадий Иванович повернул голову. Его взгляд, тяжёлый и неумолимый, впился в меня. В нём больше не было гнева или ненависти.

— Это невозможно, — покачал головой он. — Они все погибнут.

— Значит, погибнут, — бескомпромиссно ответил Савелий. — Таков путь ратника.

Инструктор взглянул на Евграфа, и Евграф едва заметно кивнул головой.

— Если Тим выполнит задачу, то станет Вороном и принесёт клятву, — подытожил он. — Ну а если не выполнит, то господин Захаров получит возможность решить свои претензии на межродовом уровне.

Решение с точки зрения ордена было жёстким и абсолютно логичным.

— Все стороны согласны? — спросил Евграф.

Аркадий Иванович потёр лоб пальцами и немного помолчал. Он явно взвешивал мои шансы на прохождение третьего испытания. Вскоре он выпрямился в кресле и снова закинул ногу на ногу.

— Род Захаровых устраивает это решение, — уверенно заявил он. — Если подмастерье Тим пройдёт испытание воли, то род Захаровых опустит все претензии.

После слов Аркадия Ивановича все взгляды устремились ко мне. Евграф подался вперёд и ждал реакции с холодным любопытством. Савелий чуть склонил голову набок. Захаров же едва сдерживал злорадную улыбку.

Вот только Захаров не учёл одного: я и так собирался к Чёрному ручью, чтобы забрать часть своей силы, силы рода Темниковых. И задание ордена было мне на руку.

— Понял, — сказал я, мой голос прозвучал совершенно бесстрастно. — Когда приступать?

Глава 25

— Испытание воли начнётся, как только все Подмастерья вернутся в цитадель, — произнёс Савелий и многозначительно посмотрел на Евграфа. — С результатом или без.

Евграф же склонил голову набок, и блик света на стёклах его очков скрыл его глаза.

— Для тебя, подмастерье Тим, испытание уже началось, — прозвучал спокойный голос писаря. — У тебя есть время, чтобы сформировать отряд и делом доказать свою невиновность. Не подведи орден.

Слова Евграфа были безэмоциональными. Ни он, ни Савелий даже не стали спрашивать меня ни о настоящем имени, ни о фамилии. Впрочем, мои слова на этой встрече практически напрямую подтверждали мою родословную. Вот только слов обычно недостаточно.

Инструктор с писарем давали мне фору, которую не санкционировали официально. Я же раз за разом убеждался, что в этом мире справедливость и законный суд — это удел сильных.

С кресла донёсся сдавленный хриплый звук. Это Аркадий Иванович подавил усмешку. Он расслабился в кресле, и вся эта ситуация теперь вызывала у него лишь злорадное удовлетворение.

— Что ж, — Захаров произнёс это с мнимой небрежностью, разглаживая несуществующие складки на дорогом камзоле, — похоже, орден нашёл элегантное решение. Кто я такой, чтобы оспаривать волю императора?

Он быстрым плавным движением поднялся с кресла. В его взгляде была уверенность зрителя, купившего билет на кровавое зрелище. Похоже, что Захаров видел во мне приговорённого, которому милостиво позволили выбрать форму казни. Что, первая ошибка так ничему его не научила?

— Род Захаровых принимает решение ордена, — он слегка склонил голову в сторону Евграфа. — Я с интересом буду ждать итогов испытания.