Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга - Ленар Гиниятович Хатбуллин

Нет игрока, который в силах помешать и составить конкуренцию. Нет, реальная смерть базируется на избыточности и верности. Выше неё никого нет. Никто не забирался, чтобы увидеть то, над чем не властен. И зачем? Ты посмотришь на горизонт познания. Он стирается под взглядом, не имеющим оснований для дыхания. Сдавливает грудь, выжимая запас легких из податливого тела. Не поспоришь, что творится. Не начертит жизнь, чтобы узнать, какой она станет.

Пребываешь в состоянии, где отсутствует покой долгое время. Глаза устали наблюдать за беспомощностью, так как нивелируется благая и радостная мысль. Жизнь идёт по кромке льда, соединяющей два мира: живой и мертвый. Позади значений добра и зла. Вне времени и пространства бытия.

Адам и Астра блуждают в собственной голове, не находя ответы на вопросы, зачем начинается путь, из которого нет выхода и входа. Нет сомнения, как и почему оказались. Это учёный подстроил, чтобы заманить в сети! Но краткое озарение сменяется большей болью, смеющейся за спиной. Ворон точит когти, чтобы вонзить в спину, забирая с собой. Ведь он – то, что начертано сознанием. От него не убежать: ты – твой враг.

Герои в каждом из отражений видят, чтобы точно отражать каждое из совпадающих граней. Они распадаются на сотни осколков, ведь для них нет пределов или осмысления. Реальность подвластна тому, кто обрел последнюю степень, забирающую волю и надежду. Власть и силу.

Герои не отражают имена своих лиц. Не находят переживание момента, ибо не в реальности спектрального ощущения. Перемещаются в словах и символах, рокотом и дымом заполняющих естество, которое было полым. Уже не пустые тела, но изнанки гнилого состояния. Могут чем угодно начинить или вместить, но если ты – никто, то не поможет. Ничего отражает ничто, так как не знает большего блага. Развитие не нужно.

Герои стали бледной копией, подобием, бывшим в употреблении. Вышли из обихода слова, не находя прежнего дома, ведь его захватили. Тебя выгнали и не признают. Одиночество творит апатию и отсутствие сопротивления. Реальность оказалась мощнее, что было подвластно, но не так, как хотелось. Жизнь разорвалась на ткани: как было до вмешательства учёного, как стало после разрушенного состояния…

Не поделить реальность и не составить формулу, по которой высчитаешь, как вернуться в прежнее ощущение покоя и уверенности. Их нет, стерли, как возможность для существования. Только темные грани. Чёрный цвет жизни.

Над пустыней проплывают тени, словно останки или ошметки былого и большого могущества. Громадные замки, бывшие злостными к врагам, как один, разрушены и превращены в сожженные пепелища. Нет ничего, чтобы взгляд зацепился и понял, была жизнь. Её нет, уничтожена. Вышла…

Осталась пустующая комната, в которой не соотносятся того, как герои ощущают, либо хотели пребывать в ином понятии. Ведь они есть бледное подобие, кем являлись. Не составляют эпизод для составления карты дней. Идут вслепую по мировосприятию, где раньше понимали, где находится действительность. Знали, что найдут, если обязательно ищут. Но сейчас не делится на понятия «было» и «стало. Только ставшее ранит острее.

В груди возникает дыра. В неё просачиваются, словно отдельные категории и понятия, недоступные для понимания и явления в прежнем сочетании жизни. Ведь истирается, не является в точности, какой была. Нет эпизода, чтобы вернуться и стать таким же, каким уходил. Без сломленных крыльев птица не взлетает. Боль сопровождает полёт, уничтожая птенцов, которых раздавливает жизнь. Адам и Астра не были и не являлись птенцами. Они выбрали судьбу, чтобы последовать за сигнальным и убийственным маяком, ведущим на рифы. Напороться на них. Утонуть…

Судорожно глотать холодную воду обстоятельств, постепенно, без остановки или пауз уходить на дно. Видеть колыхание далекого света, покинутого и не доступного. Сложно уйти от прежнего состояния, когда не созревал в состоянии или понятии чувств. Шаг вперед – тонешь и не ищешь причин, чтобы оттолкнуться ногами от дна, зовущего притяжением. Где находится, там нет сопротивления или чувств, исправляющих налёт бытия, которое не жалеет слабых жертв.

Жизнь и Смерть не определяют, как человек потеряет последнюю нить веры и надежды, если он готов быть на дне обстоятельств выбора. Никто не тянул за веревочку. Раз за разом насильно не вел в гости к учёному. Адам и Астра выбрали судьбу, не подозревая, чем обернется в будущем. Как могли посмотреть в толщу месяцев и неправильных выборов, если всё определило, в конечном итоге, обман учёного. Насильно избавил от воли.

В ком вина, если учесть, что герои шли по дороге, а учёный ждал в конце, зная, когда придут? Обоюдная вина. Жертва знает, когда хочет попасть в руки убийцы. Еретик выбирает дорогу, где нет лишних глаз, чтобы нарушить закон. Но инквизитор всегда прав. Ворон угрюмо каркает и выклевывает последние остатки сил. Их больше нет.

Терпение пересекает последний рубеж, за которым смотрит Харон с довольным лицом. Улыбается, готовясь заполучить обол. Монеты. Как много человеческого и алчного. Судьба не берет взяток. Бесчувственно рассуждает, зная – перед законом все равны. Нет ни правых и левых. Адам и Астра идут, наблюдая, как хохочет ворон. Точит когти, хищно предвкушая, как вонзит в кожу, забирая каплей за каплей жизнь. Не посмеешь уйти илизбрать иной рок. Нет иного жребия.

Идут и идут тени героев, которые уходят от местоположения. Не знают, где очнутся после странствий. Их путь – линия жизни, убитая наледью смерти. Эмоции замерзают, боле не влачат жалкое существование. Не представляют, как выбраться из кромешного царства хлада. Нет тепла…

Нет тяги к невозможному случаю: учёный исправит ситуацию и встанет на путь исправления. Холод убивает движение мыслей. Они медленно вращаются вокруг оси, уходя от тени, не желая понять, где она находилась. Не найти, не произнести второе имя. Стираются грани возможного и реального из состояний мира. Ничего зреет.

От гибнущего в пламени пепла расходятся негативные эмоции: Адам и Астра смертны. Да, признают, когда не осталось ни единого сомнения. Шахматные фигуры смещены в сторону. Не осязают прежние позиции и грани рассуждений. Представляют, как спутанный строй солдат, попавших в засаду. Стрелы вонзаются со всех сторон. Это духи леса.

Для героев иллюзии были последним пристанищем, если говорить о самообмане. Кроме жестокого и холодного плена льда ничего не освещало гибнущую реальность. Её забирают, отрывают по частям и граням, не составляющих цельность. Если предположить, что она где-то была, то это ложное утверждение. Смертельный поцелуй вонзается в губы, забирая последнее тепло. Нет реальности – гибнет под давлением.

Мир разрывается хлопком крыльев, не имея оснований для радости. Негатив заполняет