Лозоходец - Айлин Лин

Сам не заметив, вышел к рынку, для меня он стал ориентиром. Огляделся: вокруг стояла непривычная тишина. Ветер трепал ткань на лотках, гонял мелкий сор по земле. Быстрее было пройти через рынок, так я и поступил. Шагал между пустынных рядов. Лишённые товара лотки смотрелись останками диковинных животных, мрачно надвигаясь на меня из темноты.

Вдруг впереди послышался какой-то шум. Неужели кто-то из наших и ночью здесь обретается? Я хотел окликнуть, но потом передумал и тихо пошёл вперёд, вглядываясь во тьму.

Разговор шёл на повышенных тонах, но кто это было не разобрать. Подобравшись ближе, выглянул из-за угла. Передо мной стояли семь тёмных фигур. Темнота надёжно скрыла их лица. Ругань перешла в драку, в чьей-то руке сверкнуло лезвие ножа, отражая неверный лунный свет. Вылетев из своего укрытия, я поспешил на помощь двоим, явно оказавшимся в меньшинстве.

Неожиданная подмога озадачила нападавших, но драка не прекратилась. Я за шкирку отшвырнул ближайшего ко мне мужика, устремившись к тому, у кого был нож. Только трупа здесь и не хватало. Сзади в меня кто-то вцепился, вывернувшись из куртки, саданул ему в челюсть. Тип с ножом наседал на невысокого оппонента, которому пока удавалось уйти от удара. Отправив в нокаут ещё кого-то, я поспешил на помощь безоружному, и в этот момент мужик с ножом сделал обманный выпад. В то же время налетел и я, но пущенное в ход лезвие вошло в тело, пусть и не в сердце, а куда ниже, но всё же. Послышался глухой вскрик. Я схватил нападавшего за шею, придушив для верности. Пусть полежит немного.

Остальные, заметив такой поворот в драке, спешно ретировались. Кто же это такие и что им вообще понадобилось ночью на рынке?

Подошёл ближе, мужик, схватившись за живот, скрючился от боли. Я поднял с земли свою куртку:

– На, прижми к ране.

Его напарник валялся неподалёку без сознания, но целый. Где искать помощь? Скорых тут нет. Я выбежал на дорогу и вдалеке увидел медленно ползущую телегу, что направлялась к базару. Быстро настиг её. Ба, да это же наш извозчик.

– Скорее! – подбежал я к нему, гаркнув со всей мочи. – Там раненый!

Мужичок со страху аж подскочил:

– Бугай, твою душу! Ошалел, что ли, я чуть штаны не обмочил. Где ты опять раненого взял?

– Не болтай попусту. Надо, заплачу, гони к выходу с базара.

Извозчик моментально оживился, стеганув лошадь, и телега загромыхала по колдобинам.

Я в это время нырнул промеж лотков, кратчайшим путём добрался до раненого.

– Потерпи, – подбежал к нему, – помощь близко.

Подняв мужика на руки, как ребёнка, понёс его к выходу. Тот только тихо стонал, прижимая мою куртку к ране. Как можно аккуратнее перевалил его через борт телеги, извозчик и в этот раз не соизволил помочь. Да и шут с ним.

– Гони! Давай к больнице! – прикрикнул на него. – Да побыстрее! Довезём живым рубль твой.

Услышав про деньги, мужичок начал подгонять лошадь кнутом, и мы минут за пять домчали до уже знакомого больничного двора. На крыльце горела лампа, а двери ещё были открыты.

Я стащил мужика с телеги, взял на руки. Колени подгибались под его тяжестью, всё же не дитя малое. Стиснув зубы, потащил его ко входу и, взобравшись по ступеням, глянул ему в лицо. Передо мной был Лука. От неожиданности чуть не выронил ношу из рук.

На шум выбежала молоденькая медсестра.

– Тут ножевое ранение, – сказал ей, пыхтя от натуги, – поторопись милая, позови врачей.

– На кушетку его, – понятливо кивнула девушка, – я сейчас.

Положив Лукьяна в коридоре, стоял, ожидая помощи. В голове было пусто. А через пару минут показался врач, спешащий к нам.

– Ножевое, доктор, – начал я.

– Разберёмся, – сухо ответил тот и вместе с медсестрой покатил Луку вглубь коридора, скрывшись за какой-то дверью.

Больше делать мне здесь было нечего. Я вышел во двор, руки подрагивали от тяжёлой ноши.

Извозчик, вытянув шею, вглядывался в темнеющий больничный холл:

– Так это Лука был? – потрясённо спросил мужик у меня.

– Он самый. Отвези-ка ты меня домой. Задержался я изрядно, жена волнуется.

– За рупь хоть по всему Свердловску покатаю, – осклабился извозчик и стеганул лошадь.

В темноте я зашёл во двор, где отец и Михаил курили на завалинке.

– Долго ты сегодня, – проворчал старик.

– Авария на заводе была, – пришлось снова врать, как мне это ни претило, – в больницу отвозил пострадавшего.

– А куртка где? – спросил Михаил.

– Рану прикрыл. Не бросать же было истекающего кровью.

– Никакого порядка на заводах не стало, – сплюнул шурин, – в прошлом годе соседу вагонеткой ноги переломало, так и остался калекой.

Мне поверили, а это главное.

***

Я сидел на берегу ручья, что прятался в траве, подставив лицо пригревающему солнышку и довольно зажмурившись. Сегодня у меня был «выходной». Взяв Стёпку, отправился с ним подальше от деревни. Его дар требует подготовки, а с переездом некогда даже было позаниматься.

Сейчас сын сидел возле ручья и пыхтя пытался «сдвинуть» воду, так, чтобы оголилось дно. У него ничего не выходило, и Стёпка злился.

– Погоди, сын, не так. Ты заставляешь воду, а надо просить. Мысленно представь, что от неё хочешь, покажи ей.

Стёпка мотнул головой:

– Не выходит.

– Смотри, – я опустил руку в ручей и почувствовал, как по моим жилам побежала знакомая сила. Не веря в происходящее, отдёрнул ладони и уставился на них, будто видел впервые, – не может быть!

Снова опустил руки в воду. Да! Сила вернулась, отзываясь покалыванием во всём теле, как бывает, когда отсидишь ногу. Подняв ладони над гладью, позвал воду к себе, и она откликнулась, волной захлёстывая мои руки.

Я откинулся на траву и расхохотался. Вернулась! Она вернулась! Ведь всё это время я чувствовал себя каким-то убогим, точно у меня руку отрезали, лишили чего-то очень важного.

Стёпка удивлённо наблюдал за мной:

– Ты чего?

– Тогда в Степном крае, когда мы забрали Самира и Равиля, я ведь думал, что лишился дара, что выгорел он. Смотри! – Я повёл ладонью над водой, закрутив маленький водоворот. – Вернулся! Вернулся!!! Иди сюда, садись рядышком.

Сын сел передо мной, я сзади взял его ладони в свои руки и опустил в ручей:

– Давай вместе.

Закрыв глаза, сосредоточился на уже позабытых ощущениях, представил, как сдвигается вода от бережка.

– Смотри, папка, – прошептал Стёпа.

Открыл глаза и увидел, что дно ручья оголилось, а вода стояла стеной, как тогда на Калшире.

– Получилось, – восторженным шёпотом сказал