Гарем для чайников - Мэри Блум

— Не лукавь, — с иронией бросил Сэл. — Мы же оба понимаем, что это правило только на пользу. Иногда очень важно остановиться и подумать.

— По-моему, — отрезал я, — она уже достаточно подумала.

— Она, может, и достаточно, — обманчиво легко согласился он, — а вот ты нет… Понимаешь, тебе она и так уже дала намного больше, чем остальным. Намного больше, чем, без обид, ты заслужил. Получишь еще и ее тело — и она будет думать, что отдала тебе все. А что ты готов дать ей взамен?

Свет от фонаря расползался по сторонам — такой тусклый и холодный, что, казалось, в кромешной тьме будет уютнее. Неужели нельзя было найти другое место и время, чтобы помыть мне мозги?

— А почему вы все это говорите мне именно сейчас?

— Потому что она там, — Сэл махнул рукой за мою спину.

Я озадаченно обернулся. За мной были лишь оклеенные плакатами стены уснувших домов и высоченный подсвеченный силуэт вдалеке. Башня Мами возвышалась над всем городом как огромный маяк.

— Где? — не понял я. — В отеле?

Ответа не последовало. Я повернулся обратно и чуть не выругался — под фонарем больше никого не было, словно весь разговор мне померещился. Хмурясь, я снова уставился на башню. Окна ярко сияли в тех номерах, где еще не спали. Сколько их здесь? Сотни? Эта «Небесная лестница» казалась просто бесконечной, а крыша так и вовсе растворялась в темноте, будто ее откусило небо.

И в этот момент до меня дошло, где именно сейчас Алгон.

Ep. 21. Порнофест (III)

На скорости очень близкой к сверхчеловеческой я добрался до башни. Телефон Алгон по-прежнему не отвечал, сухо сообщая, что абонент недоступен. Пролетев мимо сонного швейцара, я нырнул в лифт и нажал на кнопку самого последнего этажа. Цифры плавно сменялись на панели, и я мысленно их подгонял, стараясь не думать, зачем ходят ночью на крыши. Вариантов была тьма, но в ее случае на ум приходил только один, который меня до жути пугал.

Наконец лифт остановился на самом последнем этаже. Быстрым шагом я прошел мимо множества дверей единственного номера с единственным постояльцем — к служебной лестнице на крышу в дальнем конце коридора, по которой однажды поднимался с Мами. Взбежав по ступеням, я толкнул дверь, и холодный ночной ветер с размаху ударил по лицу. Черное небо, которое тут было совсем близко, казалось, падало прямо на голову. Я лихорадочно огляделся и у дальних перил заметил неподвижную одинокую фигурку.

— Алла! — позвал я.

Вздрогнув, она обернулась, и я с облегчением выдохнул, отметив, что стоит она по эту сторону бортика.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась она.

— А ты? — я торопливо подошел к ней. — Ты не отвечала. Я думал… — я не закончил.

Алгон снова облокотилась на перила, подставляя лицо ледяному ветру. Рыжие локоны беспорядочно разлетелась по плечам, спутанные и растрепанные, как бы намекающие, что их хозяйка тут уже давно.

— Люблю крыши, — немного отстраненно произнесла она, — с них удобнее всего любоваться тротуаром. Самая красивая вещь в мире. Когда больше любоваться нечем…

— Знаешь, — осторожно начал я.

— Не переживай, — перебила она. — Тогда я была совсем юной и совсем глупой.

На пару мгновений нас окутала тишина — лишь ветер протяжно завывал. Только сейчас я заметил, что одна ее рука крепко сжата в кулак, будто склеились пальцы.

— Так я и познакомилась с Сэлом, — после паузы вновь заговорила Алгон. — Это правда. Он сказал, что с ним я смогу измениться. Стать свободнее, раскованнее, сильнее… Что не мной будут играть, а я. Что мне это под силу… А на днях я поняла, — она криво усмехнулась, — что ничего из этого у меня не получилось.

— Но это же совсем не так, — возразил я.

Мотнув головой, словно прося не перебивать, она медленно разжала пальцы. На ее распахнутой ладони блеснул холодом значок с логотипом отеля Лилит. Тот самый, с которым Алгон пришла ко мне в номер тогда.

— Это, — вновь заговорила она, с горечью глядя на ладонь, — лучшая версия меня. По-настоящему свободная, раскованная и сильная. И я ее ненавижу. За то, что сама не такая. И знаешь, что я хочу с ней сделать?

Не дожидаясь ответа, она перевернула ладонь и, прощально сверкая, значок стремительно полетел вниз — в черноту, которая с такого расстояния казалась бездной.

— Это было отвратительно, — сказала Алгон, бесстрастно наблюдая за его полетом. — Потому что чувствуешь свою ущербность…

В следующий миг она резко повернулась.

— Кто я тебе? — ее глаза внимательно и серьезно застыли на мне. — Саша — любимая. Это всем понятно, достаточно увидеть, как ты на нее смотришь. Также понятно, почему эта, вторая, ревнует. Но она живет у тебя, ей достается твое внимание. Лера — подруга с бонусами. А кто я? — едва спросив, она тут же дала ответ сама: — Не любимая, не девушка, не подруга. Просто лишняя. И не только тебе. Всем. Никому не нужна, кроме него…

Она снова отвернулась к перилам.

— Да и то потому что он такой же, как я. Места найти себе не может. Сам везде лишний. И в раю, и в аду… Хорошо хоть, мне не тысячи лет мучаться…

Ветер снова трепал ее локоны и бил ее по лицу, будто раздавая невидимые пощечины, которые, как ей казалось, она заслуживала. Однако я думал иначе. Я смотрел на нее и видел огромный запас нерастраченной нежности, любви и заботы — и весь этот запас хотелось забрать себе.

— Пойдем со мной, — я ласково провел ладонью по ее щеке, оказавшейся очень холодной. — Я помогу тебе лучше любого значка.

— А утром уйдешь, — Алгон грустно улыбнулась. — Лучше уж так и оставить. Уже поздно, — спокойно добавила она, рассматривая темноту, — тебе пора к твоим.

Вот везло же мне на упрямых девчонок… Взяв за плечи, я мягко повернул ее к себе и заглянул в глаза.

— Ты тоже моя. Какие тебе еще нужны доказательства?

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, а потом она закрыла глаза. Прижав к себе, я прильнул к ее губам, таким же холодным, как ночной воздух, но стремительно согревающимся от моего поцелуя, в который мне хотелось вложить все, что не уместилось в слова.

Ветер налетел новым порывом, ударив по спине и плечам. Я прижал Алгон к себе еще крепче, стараясь передать все тепло, которого ей так не хватало.