Воин-3. Логово тьмы - Дмитрий Валентинович Янковский

Ратибор прислушался. Да, рев складывался не меньше чем из трех голосов. Судя по громкости, чуть больше версты.

Это насторожило – на таком расстоянии они запросто могут почуять людей в пещере, а до рассвета еще далеко. От такого лиха лучше держаться подальше. Но в пещере все-таки лишь одна сторона открыта для нападения, а в ночном лесу эдакая тварь может выскочить откуда угодно.

Он встал и вышел наружу позвать Волка.

– Эй! – крикнул он в темноту. – Ты там не веревку, случаем, проглотил?

Волк не ответил.

Чем глубже упыри подкапывались, тем громче ревели. Рыть одну яму по очереди у них не хватало ума, поэтому они копали каждый свою, наперегонки пробираясь к добыче. В одном месте из-под бревен уже начала осыпаться земля, и в темноте избушки Микулка явственно разглядел светящийся упыриный глаз. Из образовавшейся щели пахнуло густым смрадом залежавшейся мертвечины. И мало того, на загривке упыря Микулка снова увидел тварь, которая пыталась сделать из него труса.

– Жур! – позвал паренек. – Жур, да очнись же ты! У нас дела совсем худо!

Он потянул волхва за рукав.

Жур дернулся, по лицу пробежала волна, а на лбу прорезались знакомые складки.

– Я же тебя просил не мешать! – буркнул он. – Им в любой миг может помощь понадобиться!

– Нам тоже, – осадил его паренек.

Жур напрягся, будто прислушиваясь, но Микулка уже знал, что он так не слушает, а смотрит. Причем, по всему видать, во все стороны разом.

– Что делать? – на всякий случай спросил паренек.

– До рассвета еще далеко. – Волхв встал и отряхнул рубаху. – Драться будем, другого выхода нет.

– Понятно… – Микулка сокрушенно опустил голову.

На слепого в бою надежды не было вовсе, так что рассчитывать приходилось лишь на себя самого.

– Кол обтеши, – начал распоряжаться Жур.

– Что?

– Ты бревно зачем выбил? Вместо копья?

– Ну…

– Так заостри с одного конца! Хотя с копья толку будет немного.

– Так пещерных медведей останавливали! – завопил Микулка.

– Не равняй, – отмахнулся волхв. – То твари живые, они от боли шарахаются и на острый рожон не лезут. А этим без разницы. Против них оружие только одно – острый меч. И рубить на куски.

– Я уж знаю… – поежился паренек.

– Тогда делай вот что. Собери всю солому,.какая найдется, и свали на дыру. Масла, жаль, нет никакого… Но на нет и суда никакого нет.

Микулка спешно собрал солому и, морщась от вони, бросил кучей возле стены. Из быстро растущей дыры под бревнами показалась упыриная лапа, потом снова и снова, паренек выхватил меч и с размаху отсек от нее четверть, не меньше. Упырь взвыл и принялся неуклюже копать другой лапой, но получалось у него гораздо медленнее, чем прежде.

Бескровный обрубок покатился по полу, еще пробуя царапать землю когтями. И тварюка с загривка упыря скакнула вслед за отрубленной лапой с безобразным, гадким хихиканьем, от которого Микулку прошиб холодный пот. Однако страх добавил ему резвости. Микулка ударил еще несколько раз, порубив гнилую плоть на куски, и тут же, изловчившись, отсек оставшуюся лапу. Он стал махать мечом, пытаясь попасть по тварюке, но та увернулась.

Упырь заревел громче прежнего и принялся биться тяжелой головой о бревна стены, не в силах выбраться из ямы без помощи обрубленных лап. Остальные продолжали рыть как ни в чем не бывало.

Пока не образовались новые ямы, паренек принялся обтесывать конец выбитого бревна, превращая его в острие. Жур в это время возился с огнивом.

– Я думал, ты кремень вместе с мешками выбросил, – сказал Микулка, не переставая работать мечом.

– Ну уж нет, – усмехнулся волхв, раздувая дымящийся трут. – Без мешков прожить еще можно, даже без коней не помрем, а во г без огня человек жить не может.

Наконец огонек полыхнул и задорно перебежал на поджидавший пучок соломы, волхв подхватил его и бросил в печь.

– Помоги растопить, – попросил Жур. – Без глаз мелкую работу делать несподручно.

Микулка собрал стружку, слетевшую из-под меча, и бережно уложил в огонек, добавив еще пару пучков соломы. Пламя занялось ярче, и паренек подбросил сначала мелких дровишек, уже покрытых от старости мхом, а потом четвертушек полена.

– Обожги кол, – посоветовал волхв. – Легче обтешется и острее будет.

Микулка сунул конец бревна в печку, но тут осыпалась земля под другой стеной. Пришлось бежать туда и снова рубить лапы.

Разделавшись еще с одним упырем, он услышал громкий треск и замер, постепенно понимая, чем мог быть вызван такой необычный звук. Он очень напоминал треск огромной пилы, впивающейся в твердое дерево.

– Бревна грызет, нежить проклятая! < – со смесью испуга и злобы крикнул Микулка.

– Ничего. Подожди, пока высунется морда. Тогда и рубанешь.

Микулка замер, перехватив рукоять двумя руками. В отсветах пламени меч казался отлитым из золота, острие мерно покачивалось в такт дыханию.

Грызть бревна начали и с другой стороны, но метаться паренек не стал. Сейчас опасность представлял лишь тот упырь, который первым пустил в ход зубы.

Едва его морда показалась в прогрызенную дыру, Микулка изловчился и отсек обе челюсти вместе с зубами.

– На одного противника меньше, – довольно сообщил он. – Без зубов и когтей он нам не страшен.

– Рано радоваться. – Жур недовольно нахмурил брови. – Таких упырей нам и трех вполне хватит. Даже из двух один был бы лишним.

– До рассвета еще далеко? – с надеждой спросил паренек.

– На это и не надейся. Они три раза успеют разнести избушку по бревнышку, прежде чем в Киеве пропоют первые петухи.

– Куда только боги смотрят? – фыркнул Микулка, достал кол из печи и принялся обтесывать мечом обуглившийся конец.

Так дело двигалось намного быстрее.

– Готово! – Он довольно осмотрел получившееся копье. – Такой жердью и конного витязя остановить можно.

Жур усмехнулся:

– Это если бы кол был дубовый…

– И такой сойдет. Упырь – это ведь не витязь в кольчуге, гнилье.

Один из упырей снова взревел, и земля посыпалась под ближним к печи углом, бревна просели и скрипнули, грозя обвалиться всей стеной разом.

– Плохо дело… – нахмурился паренек. – Под таким натиском домик не долго выстоит.

Он подскочил к новой яме, собираясь уже рубить лапы, но рубить оказалось нечего – упырь прорыл такую глубокую яму, что оказался ниже земляного пола. – А-а-а! – испуганно вскрикнул Микулка, едва успев отбежать на середину избы.

Упырь резко разогнулся, восстал из-под земли на задних лапах, во весь свой чудовищный рост. От испуга паренек растерялся – копьем его бить или мечом. Если копьем, то меч надо бросить, а если мечом, то подойти надо значительно ближе, чем подпускают остатки смелости.

Микулка так и не решил, что делать, а упырь поднял лапы и бросился на него. Паренек с огромным трудом увернулся от быстрого и очень тяжелого тела, вскользь рубанув заднюю лапу. Не помогло – лохматая тень снова прыгнула, на этот раз вроде бы даже быстрее. Микулка уже понял, что от такого броска ему не увернуться. Стало жалко себя до слез, а время как бы замедлилось, давая прокрутить воспоминания жизни.

– Не спи! – донесся голос Жура сквозь упыриный рев.

И Микулка понял, что время остановилось не само собой и уж совсем не для того, чтобы он предавался воспоминаниям.

Пользуясь внезапной медлительностью упыря, он подскочил к нему вплотную и принялся неистово рубить наотмашь, почти не глядя. Так совсем молодые гридни рубят деревянных болванов на потешном поле.

– Хватит! – Это уже голос меча, почти позабытый за последнее время. – Не трать силы зря!

Микулка остановился, с удивлением разглядев разбросанные по всей избе куски упыря. Жур с укоризненным видом обтер рукавом с лица зловонную жижу.

Паренек и сам был измазан в этой кашице с ног до головы, он понять не мог, как за короткий миг успел изрубить чудовище в такое мелкое месиво.

И тут снова раздался голос меча:

– Осторожно1 Последний на крыше!

Микулка поднял лицо и тут же зажмурился – с обветшалой крыши посыпалась многолетняя пыль вперемешку с соломенным перегноем. Наверху раздались громкий шорох и скрип проседающих бревен.

– К стене! –