Полковника Призывали? - Halfak

«А что, если всё пойдёт не так?» "А к черту" Но мысль все равно билась в голове, как пойманная мушка. Но где-то глубоко, под рёбрами, теплилось предвкушение — первое за долгие месяцы – предвкушение чего-то хорошего.

Глава 26

Гриша шёл медленно, будто его ноги вязли в невидимом болоте. Сердце сжималось, как пойманная в кулак птица, а холодный ветер шептал тревожные предостережения.

Неприметное здание впереди казалось призраком — серые стены сливались с сумеречным небом, окна зарешёчены, словно глаза, закрытые тяжёлыми веками.

«Может, я не там свернул?» — кружилась мысль у него в голове. Он обернулся, пытаясь найти хоть что-то знакомое. Но военная база, как всегда, была безупречна в своём безликом единообразии — казённые корпуса-близнецы, дорожки, закатанные в бетон, одинаковые фонари, застывшие в немом салюте.

Обойдя здание по кругу, он наткнулся на чёрный вход — а именно дверь, спрятанную в нише, будто стыдливый секрет.

Два охранника, массивные, как бетонные глыбы, повернули головы синхронно, как только он повернулся на горизонте. Их автоматы с жёлтыми полосами — метки «несмертельного» оружия — блестели тускло, как игрушки, но дубинки в руках напоминали шутить они не будут.

Гриша замер, ощущая, как ладони становятся влажными. «Типичный Легион — даже охрану ставит так, чтобы напугать до усрачки».

— Твой айди! — рявкнул левый, грубым голосом, будто он был напильником по металлу.

Гриша молча протянул руку. Браслет, тускло мерцавший синим, встретился с жёлтым сканером — прибор пискнул, выплюнув зелёный луч одобрения. Охранник кивнул, и его лицо, напоминающее высеченный топором утёс, неожиданно смягчилось:

— Проходи! — уже почти по-человечески, словно признавая. — Народ уже собрался, все ждут только тебя.

За дверью его встретил коридор — длинный – очень сука длинный, на минутку Грише показалось, что он путешествует в кишке червя «Дюны».

Где-то впереди глухо бились басы музыки, содрогая сам фундамент здания. С каждым шагом звук нарастал, превращаясь в рокот на подобии реактивного самолета.

Гриша шарил взглядом по дверям: прачечная, склад, откуда пахло машинным маслом, кабинет с вырванным замком.

— Да где же она, чёрт... — он дёрнул последнюю дверь в конце, ручка скрипнула, словно смеясь над его нетерпением.

Щёлкнула защёлка. Яркий свет хлынул в глаза, ослепляя, будто вспышка свето-шумовой гранаты. На мгновение он увидел лишь силуэты — танцующие тени, блики на стёклах, и отблеск этикеток.

Потом мир обрёл форму: банкетный зал, взрывающийся красками, смехом и запахом дорогого виски.

Гриша инстинктивно зажмурился, на миг почувствовав себя слепцом, брошенным в эпицентр фейерверка. Когда веки дрогнули, мир предстал во всей своей безумной красе: зал, превращённый в гибрид ночного клуба и отдела вино-водочного магазина, кричал красками.

По стенам — были развешаны неоновые гирлянды, под потолком — дроны с лазерными проекциями, на полу — толпа, где пьянство слилось с танцем в едином ритуале веселого безумия.

Едва он переступил порог, как чья-то цепкая рука вцепилась в его локоть. Девушка в платье, переливающемся цветами, как масляная лужа, потащила его к центру, где пульсировала подсветка. Гриша еще до конца не пришедший в себя с упорством всматривался в ее лицо.

— Малия? — его голос пробился сквозь грохот, и тут же потонул в общем гвалте музыки. «Стоп, я же ее не приглашал, или...?»

Гриша моргнул, пытаясь вспомнить: черты ее лица и тела, промелькнули у нее в памяти — стройная, улыбающаяся, с волосами цвета меха лисицы.

Видя немой вопрос в глазах спутника, она подтянула его голову на свой уровень и прошептала. — Я помогаю организаторам, — она улыбнулась, обнажив ряд идеальных зубов, словно выточенных из керамики. — Но что обо мне, ты… звезда вечера, так что наслаждайся.

Он хотел еще, что-то спросить, но гул зала поглотил его слова. Вокруг сгущались взгляды: мужчины поднимали стаканы, девушки щёлкали каблуками, словно готовясь к дуэли за самый ценный приз в их жизни. Они со злобой в глазах сверили парочку взглядом, их взгляды зациклились на Малии.

Та лишь ухмыльнулась, и сжав руку мужчины покрепче, продолжала утаскивать его в глубину зала.

Где вовсю уже царил Канни. В расстёгнутом мундире, он балансировал на колонке, словно медведь на велосипеде, завидев виновника торжества он вырвал микрофон из рук Ависа.

— Встречайте Гришан! — его рёв потряс стены, с потолка посыпалась штукатурка, как снег в аду. — Мой кент! Боец от Бога! И виновник сегодняшнего торжества!

Толпа взорвалась рёвом: — Ухууу! — звук, от которого задрожали бокалы на столах. Гриша почувствовал, как его толкают вперёд — Малия увидев его замешательство засмеялась, и её пальцы еще впились в его руку.

Он окинул взглядом окружающее пространство: Джонас и Солф стояли у стола с закусками, поглощённые зрелищем борьбы за микрофон. Джонас жевал что-то, не сводя глаз с Канни, будто наблюдал за редким зверем в зоопарке. Солф держал в руке стакан, где лёд таял быстрее, чем успевал наполняться.

— Всем привет! — закричал Гриша, но его голос утонул в рокоте.

Канни, словно обезьяна-акробат, спрыгнул с колонки, микрофон в руке искрил от перегрузки.

— Гришан! — он впился в него объятием, от которого затрещали рёбра. Отпустив друга, он тут же жестом подозвал к себе остальных и вскоре Гришу окружили его верные товарищи с пьяными лицами.

— Опоздавшему штрафную! — заорал контрабандист. — А теперь — пьём за героя!

Стаканы взметнулись вверх, жидкость в них переливалась, в свете неоновых огней. Гриша поймал метающийся взгляд Джонаса — тот кивнул, словно говоря: «Я уже больше не могу, но за тебя выпью».

Не успел он прийти в себя и толком почувствовать вкус напитка, как Малия, возникла у него под боком и под гневные взгляды его товарищей потянула на танцпол.

Где-то в глубине зала мелькнул белый пучок волос — Шайя стояла у стены, скрестив руки, её лицо освещал голубой свет голограммы.

— Пойдём танцевать! — крикнула Малия, и Гриша уже шагал сквозь толпу, стремясь занять свое законное место в центре веселья.

Шайя провожала его безразличным обычным для нее взглядом. Но в сердце, у нее скребли кошки, сжав элегантные ладони в кулаки она опустила взгляд и ушла в собственные мысли, впрочем, как всегда.

Танец был быстрым эксцентричным, Малия вцепилась в его массивную для нее фигуру с такой силой что Грише