Последнее дело - Гоблин MeXXanik

— Спасибо, Арина Родионовна, — кивнул я, принимая документы и положив их рядом с чашкой.

Нечаева кивнула в ответ и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Оставив нас с кипой бумаги и ощущением, что партия уже началась.

Я открыл верхний ящик стола, нащупал пальцами новую картонную папку, в которую аккуратно вложил стопку свежих копий. Перебрал бумаги, выровнял, чтобы ничего не торчало, и начал медленно, не торопясь, перебирать листы. Часть их легли в папку, а другие я убрал в стопку.

— Если Дубинин работает на «Содружество», то ему не следует видеть все, — пояснил я, заметив вопросительный взгляд приятеля.

— Умно, — оценил Суворов.

Я принялся завязывать тесемки. Был в этом жесте что-то ритуальное, почти старомодное — как будто я не документы собирал, а затягивал петлю на шее у «Содружества».

— Ну, ко встрече с Дубининым мы готовы, — произнёс я, не столько для Алексея, сколько для себя.

В этот момент в кармане пиджака завибрировал телефон. Я вынул аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Морозова. Удивляться не стал, но внутренняя пружина завибрировала от напряжения. Поднял трубку:

— У аппарата.

— Павел Филиппович, — голос Александра Васильевича был чуть ниже обычного. — Аудиенция возможна завтра.

— Уже? — удивился я. — Так быстро?

Морозов редко торопился. И уж точно не любил суету. А если аудиенция назначена на завтра, значит, либо звёзды сложились в удачную композицию, либо кто-то очень весомый захотел услышать, что у меня есть сказать.

В динамике повисла короткая пауза. Потом Морозов с привычной деловитостью сообщил:

— Павел Филиппович, завтра будет вручение титула вашей знакомой, Алисе Беловой. Император будет лично присутствовать на церемонии. А после я могу попросить его уделить вам пару минут. Только пару. Не больше. Имейте это в виду.

Я нахмурился, машинально проведя пальцем по краю стола, и тяжело вздохнул.

Всё дело с «Содружеством» так заполнило голову, что я напрочь забыл о предстоящем событии. А ведь не так давно почти торжественно обещал Алисе, что буду на церемонии. Что ж, теперь обещание предстоит выполнить с двойной мотивацией.

— Понял вас. Благодарю, Александр Васильевич, — ответил я, возвращая голосу спокойствие.

— До завтра, Павел Филиппович, — коротко сказал бывший кустодий и завершил вызов.

Экран телефона погас, оставив меня наедине с легким чувством вины и мыслями о том, что теперь помимо папок, прокуроров и Дубинина, придётся ещё вспоминать, какой костюм считается уместным на церемониях с императором. Подозреваю, что белый.

Я положил телефон обратно на стол, чуть прикрыв экран ладонью, словно опасался, что Морозов продолжает нас подслушивать. Затем перевёл взгляд на сидевшего напротив Суворова. Он всё ещё держал чашку, но, кажется, давно забыл о её содержимом.

— Ну что, друг мой, всё может решиться уже завтра, — сказал я, с тем спокойствием, в котором едва заметно слышалось волнение. — Завтра Алиса получит отчество. И если повезёт, то после церемонии удастся поговорить с самим Императором. Не каждый день, согласитесь, такая программа.

— Завтра, — тихо повторил Суворов, и, как мне показалось, в его голосе промелькнула лёгкая растерянность. Не страх и не сомнение — просто тот момент, когда масштаб происходящего догоняет даже самого холодного юриста.

Я кивнул, сделал последний глоток чая, уже полностью остывшего, и поставил пустую чашку на стол. Фарфор легонько звякнул, как будто ставил точку.

— Но у нас ещё полно дел сегодня, Алексей Михайлович, — напомнил я, стряхнув с себя торжественность грядущего. — Кстати, вы прибыли на машине?

Суворов молча кивнул, ставя свою чашку рядом с моей.

— Тогда в дорогу, — сказал я поднимаясь.

* * *

Машина Суворова стояла у самого крыльца. Автомобиль был явно не из дешёвых: благородные формы, мягкий блеск лака, сдержанная хромировка. Впрочем, Алексей Михайлович никогда не гнался за показной роскошью, но если уж что-то выбирал, то делал это с умом и вкусом.

Шофера при нём, как и ожидалось, не было. Суворов молча обошёл авто, открыл водительскую дверь и спокойно сел за руль.

Я устроился на переднем пассажирском сиденье, положив на колени папку с документами, как некую хрупкую ценность, которую следовало охранять даже в мирное время.

Внутри салона было стерильно чисто, пахло кожей и чем-то слабым, цитрусовым. Возможно, чаем из термоса или парфюмом, которым Суворов пользовался на случай внезапного свидания.

Автомобиль выехал в арку, плавно влившись в уличное движение. И, глядя на размеренный ход машины, я подумал, что с таким напарником дело, как у нас, может и доехать до финала.

Чайная на Садовой была неподалёку от моего офиса. Это было старое место, с потёртыми ступеньками и запахом чая, который словно бы впитался в стены заведения. Доехали мы быстро, почти без пробок, что в нашем городе уже само по себе выглядело подозрительно. Пожалуй, это был один из тех редких дней, когда пространство само решает не мешать.

— Зря так торопились, — заметил Суворов, припарковав машину на свободное место прямо у входа.

Он снял руки с руля, откинулся назад и бросил взгляд на часы.

Я покачал головой, открывая дверцу:

— Зная Дубинина, он прибудет заранее. Идём.

Я вышел из машины, аккуратно прикрыл за собой дверь и огляделся. И направился к заведению.

В зале было спокойно. У дальнего столика двое студентов прятались за толстыми томами и, судя по выражению лиц, надеялись, что знания проникнут в них через крепкий чай. У окна сидел пожилой господин, скрывавшийся за газетой так усердно, словно не читал её, а охранял государственные тайны. Возможно, и охранял, потому, как всякое могло случиться.

Распорядителя на входе не наблюдалось. Мы с Суворовым переглянулись.Так как ни один из нас не был против свободы действий, то мы направились к столику в углу. Удобный, с прямым обзором на вход, но не на проходе. В самый раз для людей, которые пришли не сплетничать, а договариваться.

Я опустился в кресло, положил папку рядом. Будто случайно, но так, чтобы при желании легко прикрыть её ладонью или локтем. Еще бабушка говорила, что документы могут быть разными, но чужих взглядов никто не отменял. Особенно когда речь идёт о «Содружестве» и прочих любителях бумажной игры в шахматы с трупами.

— Выглядишь так, будто ждёшь экзамена, — пробормотал Суворов, посмотрев на меня исподлобья, и мельком оглядел помещение.

— По сути, так и есть, — ответил