Либеллофобия - Н. Мар

— А я думаю, чем лучше пройдёт этот вечер, тем скорее вы его нарушите. Ведь достаточно взвести курок, чтобы я сделала всё, что прикажете. И даже сыграла в любовь. Вообще я сильная трусиха и смертельно боюсь умирать. Зачем же вам рисковать и идти против Бритца?

Берграй жестом предложил мне присесть на какой-то ящик и опустился рядом.

— Тебе следует узнать кое-что о Кайнорте.

— Боже мой, неужели что-то плохое? — я хохотнула тем самым смехом, которым напугала доктора Изи. — Простите.

— Когда я был ещё ребёнком, мои родители служили в веренице капитана Кайнорта Бритца. Он тогда подавал большие надежды на поприще военной службы и, впрочем, очень скоро их оправдал. Это был расцвет захватнической мощи Эзерминори. Самым лёгким способом обогатиться и прославиться казалась война. Родители оставили меня в бедном пансионе и рванули на заработки. Они были простыми крестьянами без особых талантов и даже без образования. Бритц тогда набирал вереницу для вылазки к имперским границам. Успех операции был его личным пропуском к новому званию. Предполагалось, что вернутся не все. Он знал, что у моих родителей остался ребёнок, но всё-таки потащил их за собой. Не буду пересказывать, в какую передрягу они попали… Но вернулись только асы. Ценой пушечного мяса из новобранцев, которые оказались не так проворны. Конечно, зачем лететь быстрее имперцев, если можно просто лететь быстрее вчерашних пахарей и сапожников? Нет, Бритц, конечно, старался. Я видел хроники. Он прикрывал, отстреливался, эвакуировал. Но не ради людей, Ула. Он начал эвакуацию с кораблей, которые везли больше добычи. Больше рабов. И мои родители оказались в конце списка. Паф! — и до них просто не дошла очередь. — Берграй тяжело перевёл дух. Он сидел рядом со мной, но сознанием в другом пространстве и времени. — Бритц взял меня на попечение и щедро оплатил образование, даже не одно. Лучшие интернаты, высококлассные гувернёры, протекция на тёплые местечки. Я рос, как чистокровный минори. В изысканном холоде. Один на один с одиночеством… Да, а звание своё Бритц получил тогда.

— Значит, это месть?

— Месть? Нет. Как можно? Ведь я столько лет принимал его помощь! Но и позволить ему пройтись по твоей умненькой головке тоже не могу. Я многим ему обязан, но это уже… личное. Ты добрая и ранимая, а Бритц беспощаден. Знаешь его девиз? «Начни по-хорошему. Продолжи малой кровью. Закончи любой ценой». Любой ценой! Это будет нечестно, несправедливо. Ради победы он выжмет из Волкаша всё до капли, из живого или мёртвого. А в то, что Кай найдёт Тритеофрен, никто, кроме него самого, уже и не верит. Даже если — вдруг! — он сдержит слово, ты унесёшь с собой на болота косточки Волкаша в нагрудном кармане.

Да. Кайнорт ведь говорил на казни, что Волкаш ему не нравится. Я боялась представить, что он с нами сделает, если проиграем. Нужно было подстелить соломки со всех сторон:

— Извините. Я всё-таки попытаюсь с шиборгом, пока есть время. Ведь у меня есть время?

— Моё предложение останется в силе до вечера, — очаровательно улыбнулся Инфер.

Наверно, Берграй думал обо мне лучше, чем оно было на самом деле. «Добрая и ранимая…» — человека с такими задатками Кайнорт бы не помиловал.

* * *

Пенелопа собирала макет скорпиона один к одному. Для примерки брони и оружия, пока настоящий Волкаш хранился в сейфе. Ещё у нас были записи с камер, которым удалось запечатлеть бой эзеров с партизанами.

— Если он на арене будет вполовину так хорош, нам и план Бж-ж не понадобится, — восхищалась Пенелопа, соскакивая с пластиковой клешни.

— План Бж?

— Бж-ж, — она тряхнула зелёными крыльями. — За оригинальный подход начисляют дополнительные баллы. За банальные примочки вроде колёс или плазменной пушки — вычитают. Так вот, инженеры Альды Хокс не способны выдумать два способа использовать диван-кровать, а у нас одни ненормальные в команде. План Бж-ж — обойти их по очкам.

О партизанах мы не говорили. Я устроила диверсию — это минус, но вытолкала Пенелопу из ловушки — плюс. В итоге ноль к обсуждению. Рыжая сдавила меня в объятиях, стоило переступить порог мастерской. «Если тебя потащат на астероиды… займу у Кая и выкуплю тебя, мерзавка», — поклялась она.

Лео Замардино умел высоко прыгать, это было его критическим преимуществом. Зато Волкаш имел две здоровенные клешни и хвост. Поэтому я предложила оставить ему для манёвров не одну заднюю пару ног, а две.

— Это хорошо, — кивала Пенелопа, обходя модель вокруг. — Но рискованно так сильно облегчать шиборга. Замардино будет обвешан оружием по самые клыки.

— Ну… подождём, что решит Бритц.

— Ты разве не знаешь? Альде кто-то проболтался о тебе, она ворвалась сюда рано утром, разгромила модель. Вопила, что Кайнорт жулик… В общем, они с Ёрлем в карцере до завтрашнего утра. Начало боя — в полдень.

Маршал. В карцере. Нет, это был параллельный мир. Итак, вся ответственность легла на нас с рыжей. Туловище модели мы с Пенелопой обернули узелковой нейросетью, чтобы связать мышцы шиборга с орудиями. А клешни укутали бронёй со злополучными пластинками, которые сворачивались в шарики.

Альда Хокс не гнушалась потерей очков за банальность. Её излюбленными пушками были вариации на тему плазмы. Поэтому на спине Волкаша над обычной лёгкой бронёй мы разместили накладные ячейки с воздухом. Плазменный болл прорывал ячейки, и воздух обезвреживал заряд. Основной слой брони получал чуть больше, чем ничего.

Алебастро катился за горы, а мы воевали только с первой парой орудий. На клыки нацепили буры. При укусе срабатывал ротор, который запускал саморезы с алмазной головкой. Это была моя идея. И всё бы хорошо, но обратный ход сбоил. Волкаш мог ввинтиться и… не вывинтиться. На очереди ждали газовые резаки для второй пары ног: один достался от партизан, напавших на Тьель, а второй только предстояло собрать.

— Займись визорами, — спохватилась Пенелопа. — Изображения линз Волкаша и Кайнорта не синхронны.

Я не знала, за что хвататься, то ли за буры, то ли за горелки, то ли за визоры — и запаниковала.

— Пенелопа… ты сказала, начало в полдень?

— Утром надо ещё успеть протестировать всё на Волкаше.

Мне стало совсем нехорошо. На виртуальной схеме шиборга над хвостом и второй парой ног горели знаки вопроса. Мы так ничего и