Либеллофобия - Н. Мар

помню. Ладно. Три дня мы будем собираться, чтобы отчалить с Кармина. Сказать по правде, партизаны оказали нам услугу, я давно хочу домой. Даю тебе один бой шиборгов против меня.

— Если я выиграю, Вы оставите моей команде припасов на месяц. И мы продолжим поиски Тритеофрена.

— На три недели, — возразила Хокс. — Ресурсов ведь должно и нам хватить на обратный путь. Но вы проиграете, Норти! Ты выклянчил у меня скорпиона, но он потерял много крови.

— Не так уж и много. Это его приструнит, иначе мы не договоримся. Мне Волкаш не нравится, но я ему не нравлюсь гораздо больше.

— Мне ты тоже не нравишься. Но я уступлю, потому что ты казнил инженера, которая была хоть на что-то способна.

Под утёсом, раскинув руки, ничком лежала Ула. Камни рядом были красные и влажные, а из-под головы к небу струилась кровь. Ёрль Ёж подошёл к телу, набросил на него ветошь и, сграбастав грубо, взвалил на тележку. Там уже лежал куль побольше.

— Что ты напряжённый такой? — Альда похлопала Кайнорта по спине. — Скоро будешь дома.

— Дома на Урьюи.

— О, заткнись! Да, верни мне карманный эмиттер и почини уже свой. Если бы ты сделал это вчера, я бы успела спасти склады. Так что опять, дружочек, ты сам во всём виноват.

Офицерам приказали разойтись. Шоу закончилось. Фуршет отменился. Оставшись один, рой-маршал связался с Ежом:

— Ёрль, почему кровь?

— Все вопросы к доктору Изи. Я только извозчик.

Сломанная рука ныла в лонгете. Дел по сращению было на час, но прежде Бритцу предстояло посетить три палаты.

* * *

— Где Ула?

Берграй подскочил на месте, не успел Кайнорт переступить порог палаты номер один. Инфера потрепало в бою с суидом. Сложно было сказать, какие раны он нанёс себе сам, а какие — жало и клешни скорпиона. Но пухлые кровоподтёки покрывали его с головы до ног.

— Рад видеть тебя живым, друг, — Кайнорт меланхолично перелистал медкарту у изголовья койки. — Я вот тоже чудом выжил. Так, между прочим.

— Ты не расслышал? Где Ула?

— Казнь состоялась.

Берграй сорвал с груди медицинские датчики, вставая. Его шатало от препаратов и потери крови, и он схватился за стеклянную этажерку. Пузырьки на ней зазвенели.

— Что, доволен теперь⁈ — закричал Инфер.

— Поясни.

— Ты, древний ублюдок, отомстил девчонке! И за что! За её решимость пойти против целой армии!

— Ты это, надеюсь, о своей армии, Берграй? О той, которой ты здесь рулишь? А то мне послышалось, что ты не с нами.

— Мне стыдно служить с тобой в одном рое, Кайнорт. В одной веренице с воплощением зла в его жесточайшем проявлении: равнодушии. И в жадности. Тебе мало было получить по заслугам, когда взорвали Эзерминори, прозреть и поумерить кровожадность. Ты идёшь на Урьюи по головам и трупам, и я за тобой! Мне мерзко от того, в чём я вынужден участвовать, каким приказам должен подчиняться. Мне мерзко от самого себя!

Инфер кружил по палате, как раненый зверь. Под звуки битых пузырьков рой-маршал шагнул к двери, чтобы прикрыть её. В коридоре персонал медблока шарахнулся от палаты.

— Я спишу это на побочный эффект стимуляторов, — сказал Бритц. — Иначе тебя придётся долечивать в карцере.

Инфер споткнулся на полуслове и тяжело схватился за койку. Датчик на его шее запищал о критически низком давлении и высокой температуре.

— Как хоть ты живёшь с таким расщеплением совести, Берграй? Тут помню, тут не помню. Не ты ли чуть не убил девчонку после инкарнации? Не ты ли отправляешь ши из своей постели прямиком к травматологу? Не ты ли регулярно меняешь батарейки в брелоке электрошокера? — Кайнорт склонился над вспотевшим от судорог капитаном. — Мне хватает ума признавать свои действия злом. А ты уже запутался в белом плаще, рыцарь.

Выйдя за дверь, Бритц подозвал дежурную сестру:

— Палату капитана под круглосуточный контроль. И всё острое там уберите.

Он прошёл дальше, за ширму, которая скрывала импровизированный спецбокс для интенсивной терапии. Там стоял крепкий лекарственный запах, неспособный перебить гарь, и зуммеры всевозможных датчиков громко тревожились за здоровье пациента. Живых врачей бумерангам не полагалось по понятным причинам. Жужжали только роботизированные системы для инъекций и перевязок.

— Тьель, — позвал Бритц, и та приоткрыла один глаз.

Она была очень плоха на вид, но доктор Изи обещал, что его опыт в ожоговом отделении и сотня-другая страховых кодов творят чудеса. У Тьель опалились ресницы и брови, а кожа напоминала мясо варёного лобстера. Маршал присел на край её койки.

— Ёрль сказал, ты храбро защищала рефрижератор и подруг. Рад, что тебе лучше, чем тем карминцам.

— Я это не ради вас, — прошептала шчера и опять закрыла глаз.

— Но всё равно спасибо.

Он достал прозрачный браслет и, осторожно приподняв обожжённую руку Тьель, надел его и щёлкнул. Потом зашуршал чем-то возле шеи. Шчера уставилась на маршала в недоумении. Зачем ему такая ши? Зеркальный маг, да ещё совсем не красавица.

— Когда подлечишься, можешь быть свободна.

— Свободна?..

— Браслет останется гарантией неприкосновенности, пока наша армия здесь. Через месяц расстегнётся автоматически.

Бритц показал только что снятый ошейник и бросил его в прикроватный ящик. Тьель заплакала. Кайнорт погладил ей плечо, стараясь не тревожить повязки:

— Это всё, чем я могу тебя отблагодарить.

На пути к последней палате комм рой-маршала пиликнул:

— Здравствуй, Крус. Срочное?

— Даже не знаю, минори, я зафиксировал всплеск активности гейзеров под руженитовыми арками. Там, где мы проходили вчера в горах, помните?

— Ну.

— Фон и частота похожи на диастимагию аквадроу.

— Сомневаюсь. Настолько сильное влияние возможно, только если там была пенная вечеринка магов, Крус.

— Да, но…

— Во сколько?

— С 7:17 до 7:25.

— Почему мне не сообщил? Если это сейсмоактивность, нас тут расколбасит и без магии.

— Э… Вы были несколько заняты… на казни. Но теперь всё тихо, как рукой сняло.

— Продолжай мониторить. Держи меня в курсе.

Только землетрясений им не хватало.

Третья палата была заперта. Бритцу открыли после идентификации по сетчатке, но прежде, чем войти, он постоял на пороге, унимая всё сразу: головокружение, пульс, озноб. Доктор Изи глянул и тактично кивнул, продолжая вымарывать из системы данные о пациенте.

На кровати лежала Ула. Здесь не пищали датчики и не пахло коктейлем из