Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Если завтра всё пройдёт достойно, — Сэта покосился на печь, потом — на притихших подмастерьев. — Ты отметишь нас знаком Пламени? Говорят, один такой носит отступник, бывший жрец огня…

Гедимин мигнул.

— Сделаю, — пообещал он. — Но эта штука — из стекла. К расплавленному металлу её подносить нельзя — растает.

— Стекло — дар Пламени, — вмешался главный жрец. Откуда он взялся, Гедимин так и не понял, — только что в цеху были одни литейщики.

— Правильно, что священный знак сделан из него. И не страшно, что оно не во всём схоже с металлом.

Гедимин пожал плечами. «Их дело. Да ничего страшного, если стекляшки и поплавятся. Никто не обожжётся. Владельцы расстроятся — и только. Будет нужно — сделаю новые.»

…Из Сфена Огня Гедимин выбирался в глубокой задумчивости. Если бы Вепуат у разлома не распугал нхельви громким воплем, чей-то хвост точно был бы отдавлен — сармату было не до зверьков.

— У-ух, — выдохнул Вепуат на дальнем склоне, в очередной раз отогнав любопытных существ с дороги. Он придержал Гедимина за плечо; тот заметил это, уже сделав шаг, и остановился, удивлённо глядя на разведчика. Перед глазами вспыхивали и гасли обрывки расчётов и фрагменты чертежей.

— М-да. Вижу, ты далеко, — вздохнул Вепуат, заглянув ему в лицо. — Всё очень плохо? Уверен, что завтра… что нужно всё сделать до завтра? По мне, так лишняя спешка…

Гедимин качнул головой.

— До завтра я ничего и не сделаю. Только поцарапаю камешки. А что там вообще можно сделать… — он задумчиво сощурился на пятнистое небо с голограммой планетарных колец. — С самой печью, в общем-то, ничего и не нужно. Разве что ускорить плавление… может, наладить непрерывную работу… или даже этого не надо. Всё упирается в грёбаные валки…

Он досадливо сощурился. «Всё упирается в грёбаную планету с её идиотской физикой! Был бы я по ту сторону портала, даже в каменном веке, — всё было бы в тысячу раз проще…»

— Валки, значит… — пробормотал Вепуат. — Ну… Это вроде не по моей части. Тебе что-то нужно ещё? А то у меня занятия…

Он кивнул на ангар. У дальнего торца уже о чём-то спорили приезжие из Тогота. Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Верно. Занятия. И ему нужна помощь. А мне надо взвесить чёрный песок. И приклеить колпаки к фонарям. Наверное, заготовки уже остыли… А новые? Сегодня я успею сделать новые? Хм-м… Может, поручить это Кут’тайри? Там же ничего сложного, держать внутренний диаметр — и всё…»

— Идём, — буркнул он. — Всё равно сейчас я ни до чего не додумаюсь.

…Сэта исчезли в красной вспышке. В этот раз Гедимин вовремя отвернулся и перевёл взгляд на мешки с «термоизоляторами». Все восемь, связанные попарно, лежали в «шлюзовой камере». Сармат наклонился за ними, привычно распределяя вес по плечам, спине и груди.

— Да положи, я сам отнесу, — Вепуат сдёрнул тросы с выпрямляющегося сармата, и мешки загрохотали по полу. Гедимин растерянно мигнул.

— Ну чего? На склад-то сходить я в состоянии, — Вепуат закинул первый трос через плечо и сдержанно хмыкнул. — Всё забываю тебе отдать. Альгот меня, наверное, покусает. Опять забыл с этими походами… Вот, держи.

— Мать моя колба! — выдохнул Гедимин, взглянув на его ладонь. — Туба⁈ Настоящая⁈

Толстая туба тридцати сантиметров в длину была бы почти привычной формы, если бы не четыре длинных выступа по бокам — каркас из тонких костей, на котором растянули тёмно-красный гзеш. Горлышко — круглая кость — было впаяно в эластомер и закрыто костяной крышкой, держащейся на полутора витках резьбы. Сидела она плотно — по крайней мере, сама не падала.

— Альгот нахимичил, — смущённо пояснил Вепуат. — Как закончится, вернёшь. Тубы у него пока не очень получаются. Там что-то вроде клея, очередной состав. Застывает при нагреве. Где-то девяносто градусов ему нужно… в общем, посмотришь, как оно, а я потом Альготу передам. М-да, он точно меня покусает. Я ему вчера ещё обещал…

— Мать моя колба, — повторил Гедимин, осторожно сжимая тубу в ладони. — Клей? Из чего?

— Местная… органика и неорганика, — Вепуат выразительно пожал плечами. — Перекопал все мои образцы. Я ему сказал редкие не брать — значит, что-то распространённое. Что ты там клеишь-то?..

…Стеклянная заготовка легла на проклеенный уплотнитель, провернулась в потоке раскалённого воздуха и замерла в пальцах Гедимина. Сармат осторожно надавил на «колбу» фонаря, встряхнул костяную рукоятку и довольно хмыкнул. «Как-нибудь не развалится. Большого уплотнения тут не нужно, цере воздух не мешает. Очень удобная штука. Пришлось бы нам тут возиться с вакуумом — тут мы и убились бы.»

— И на этом всё, — сказал Гедимин бывшему жрецу, передавая ему готовый фонарь. — Запомнил? Сделай ещё один. Дальше работаешь сам, пока заготовки не кончатся. А я займусь другим делом.

Он кивнул на тубу с клеем и поддон вчерашних заготовок — светящихся стеклянных колпаков с едва намеченной внутренней резьбой — полутора грубыми витками. Кут’тайри понюхал открытую тубу и шумно фыркнул.

— Пахнет, как суп из потрохов. Равные Куэннам находят вещам странные применения.

— Что ещё остаётся, в ваших-то краях… — рассеянно отозвался Гедимин, раскладывая шихту и красители по маленьким тиглям. Сажа, жёлтый ксенофторид… В последний конус сармат насыпал чистой скорлупы, отправил всё в печь и надолго задумался. На его ладони лежал тёплый осколок кейека.

«Горелка для местного прогрева… чем-то заменить луч или горящий газ,» — сармат зажал камешек между пальцами и мысленно продолжил от него жаропрочный конус. «Сфокусировать тепловой поток. Сильный тепловой поток. Значит — камень с гравировкой или… или отражающая чаша. Но если максимальный нагрев будет на камне… длинная рукоятка, в принципе, защитит. Хотя… хотя — если на камне не максимум, тогда… тогда чаша должна выдержать.»

Он перевёл задумчивый взгляд на Кут’тайри. Бывший жрец перебрался к соседней печи и устроился на скогнийской ступеньке у горна. Работал он медленно, аккуратно соединяя заготовки; горка готовых фонарей постепенно росла.