Ведьмы.Ру - Екатерина Насута

— Данила⁈

— Во… может, у тебя там ещё какой центр есть?

— Нет, — ответил Мелецкий несколько поспешно. — В том смысле, что остальные — это не мои, а отца. И этот тоже отца. Я им только управлял.

— Хреново ты управлял, — дядя Женя обернулся.

— Это да… и управленец из меня так себе. И в целом как-то оно… не заладилось. Права ты, Таракановаю.

— В чём? — аж интересно стало.

— Толку от меня никакого…

— Стадия отрицания, — Ляля надула пузырь из жевательной резинки.

— Так он вроде не отрицает, — дядя Женя как-то вот не сказать, чтобы пристально за дорогой следил. И руль держал одной рукой. И вообще он нетрезвый! — Наоборот, соглашается.

— Тогда принятия? — Ляля призадумалась и, глянув на Мелецкого, спросила: — Ты принимаешь факт собственной бесполезности в этом мире?

— Знаешь, как-то оно не совсем приятно звучит, — отозвался Мелецкий. — Радикально даже. Я принимаю факт, что был придурком. Но теперь осознал и готов исправиться! Доказать честным трудом свою полезность. Ну и в целом так… ты, Уль, не думай. Я тебя не брошу!

— И мы тоже, — поддержала Ляля.

— Ага, — Никитка и тот открыл глаз. Правый. — Мы тебя не оставим.

— Хотя бы до тех пор, пока некроманта не отыщем, — дядя Женя счёл нужным внести уточнения. — Да и с прочим разобраться надо.

Ульяна хотела ответить. Только что отвечать?

Что она рада?

А она рада?

Жила себе, жила. Спокойно. Размеренно. Без некромантов, мышей и нежити, мышами повелевающей. На работу ходила. Кредиты платила и смирялась с осознанием полной бессмысленности бытия.

И никакого тебе мародерства и побегов в клоунских костюмах.

Мелецкого вот.

Козлов странных. Силы…

— Тогда хорошо, — она даже улыбнуться смогла. И на душе стало спокойно, будто вдруг все неприятности не разрешились, скорее появилась глупая уверенность, что Ульяна действительно справится.

Не одна ведь.

Правда, продлилась она недолго. Зазвонил телефон. Резко так. Нервно. И трубку Ульяна сняла.

— Балуешься? — мурлычущий матушкин голос парализовал и недавняя уверенность испарилась, будто её и не было. — Силу, вижу, почуяла?

— Могла бы и рассказать.

— Спички детям не игрушка. Да и не было в тебе силы. Ни капли. Будь ты одарённой, я бы тебя учила.

И главное, звучит так, что хочется верить.

— Ты с первого дня меня разочаровала.

Это не новость.

— Вместо маленькой принцессы я получила… нет, не чудовище… в конце концов, чудовища по-своему очаровательны. Я получила среднестатистическое серое невыразительное нечто.

— Дай, — дядя Женя обернулся и протянул руку, в которую Ульяна молча вложила телефон. — Привет, сестричка. А ты всё продолжаешь? Да, приехал. Надолго? Как получится. Встретиться хочешь? Можно и встретиться… где? Ага. Найду. Не такой уж я дебил, как ты думаешь. Ой, да ладно, не говорила она. Тебе и говорить не надо. Все мысли на лбу написаны. Ты у нас недооценённая красавица, а вокруг одни как ты там сказала… унылые невыразительные нечты, мешающие тебе реализовывать потенциал. Ну-ну, не психуй. Сама ж постоянно повторяла, что люди должны знать правду о себе. А это в обе стороны работает. Ульку? Сейчас.

Телефон Ульяне протянули. А дядя Женя подмигнул и сказал тихо:

— Дело, конечно, твоё, но вот сейчас самое время трубку повесить.

Наверное, так и надо было сделать, но Ульяна зачем-то прижала эту трубку к уху и сказала:

— Да.

— Балда, — отозвалась матушка и голос её дрожал от гнева. Надо же, а у Ульяны никогда не получалось вызвать какие-либо эмоции, кроме брезгливости и ещё, пожалуй, презрения. Или вот недоумения. Но чаще всего эмоций в принципе не было.

Матушка резко выдохнула.

А затем другим, спокойным тоном, сказала:

— И всё-таки ты моя дочь. Поэтому хочу предупредить. Не верь им.

— Кому?

— Всем им. Где они были все эти годы? Небось, сочинили правдоподобную историю? Но это ложь. Правда в том, Ульянушка, что в тебе не должно было быть силы. А она появилась. И ты ведь помнишь закон сохранения энергии? Если где-то прибыло, то где-то убыло. Наверняка, что-то случилось. В роще ли родовой, в деревушке этой благостной. Кто-то или потерял силу, или не получил её, хотя должен был.

Матушка говорила очень спокойно, равнодушно даже.

— И почему? А потому что Улечка вдруг очнулась и потянула одеяло на себя, — она позволила себе смешок. — Пустое семя дало вдруг плоды. Бывает… только вот ты, дорогая моя, с силой или нет, так и осталась ничтожеством.

Ложь.

Ульяна вовсе не ничтожество.

— Силу надо не только получить. Главное — её удержать. И этому учат с пеленок. А знаешь, что случается с ведьмой, которая оказывается не способна подчинить свою силу?

Не отвечать.

И не спрашивать. Впрочем, маме вопросы и не нужны:

— Она сходит с ума, Ульянушка. А поскольку безумная ведьма способна натворить много бед, то при первых признаках его дар изымают. Даже согласие для того не надо. И да, поверь, моей матушке уже приходилось проводить обряд. А сила, чтоб ты знала, не пропадает. Ведьмы в целом весьма хозяйственные существа. Поэтому силу отобранную отдают кому-то, кто знает, как с ней обращаться. И вот кто-то становится сильнее, а кто-то…

Матушка всегда умела делать правильные паузы.

— Кто-то умирает.

Это ложь.

Или нет?

У лжи другой вкус. И цвет тоже другой.

— Сила — это часть души. А обряд выдирает её так, что и от души ничего, считай, не остаётся.

— Ты…

Рука онемела. И губы сухие. А там, внутри, гневным комом колобродит, ворочается, сила.

— Я не лгу, Улечка. Зачем оно мне? Понимаю, что родственнички мои произвели впечатление. Такие очаровательные. Такие понимающие. Готовые окружить любовью и заботой, только это всё иллюзия. Я тоже долго в ней жила. Верила, что мы семья, что всё-то друг для друга сделаем. А оказалось, что это всё — сказка для глупеньких доверчивых девочек. Не повторяй моих ошибок. Не верь им.

— А кому? Тебе?

— Почему бы и нет.

— Скажи ещё, что всегда говорила мне правду.

— Нет. Но все люди лгут. И я делала так, как считала нужным. Но это тебе не особо вредило.

— Даже коллекторы?

—